– Совершенно верно.
– Почему? – спросила Анна, едва сдерживая раздражение.
– Так заведено издавна, госпожа, – ответил Джон, пожимая плечами.
– Но после смерти Майкла я осталась единственной хозяйкой в Малверне. И все работники плантации признали меня. Уже не говоря о домашней прислуге.
– Хозяйка дома вправе лично распоряжаться в своем доме.
– Но не на плантации? – с горечью сказала Анна. – Но, думаю, вы правы, Джон. Вы знаете всех, кто работает в поле. Скажите, есть ли среди них такой, кто мог бы занять место надсмотрщика?
– Нет, госпожа, – с уверенностью ответил Джон. – Никто из нас не может стать им. Это место для белого человека.
– Но Генри был чернокожим. И все работники подчинялись ему.
– Генри – это Генри. Такие, как он, наперечет. Я сейчас думаю о других плантаторах. Вы же знаете, что они не признают черных надсмотрщиков.
– Меня их мнение не интересует!
– Но вас оно должно интересовать, госпожа, – мягко возразил Джон. – Ведь это в порядке вещей. Или вам не довольно неприятностей из-за долгов, чтобы наживать себе еще и врагов среди соседей?
Плечи Анны бессильно опустились, и она тихо прошептала:
– Я знаю, что вы правы, Джон. Но все же… – Анна выпрямилась и уже другим, твердым голосом спросила: – Вы не знаете кого-либо из белых, кто согласился бы на эту работу?
Несколько мгновений Джон молчал, внимательно глядя на Анну. Затем отвел глаза в сторону и сказал:
– Я вроде бы слышал об одном человеке. Правда, не знаю, где он сейчас, но постараюсь разузнать. Но вы не должны никому говорить, что это я вам посоветовал взять его на службу.
Уже часа через четыре Анна беседовала в своем кабинете с неким Натаниэлем Биллсом, рекомендованным Джоном. Ему было чуть за тридцать. Кандидат в надсмотрщики был верзилой под два метра ростом. Его черные глаза горели огнем, лицо поражало почти классической красотой. На Натаниэле были высокие сапоги для верховой езды и костюм из грубой ткани. В правой руке Биллс держал хлыст, которым машинально постукивал себя по бедру. Прибыл он верхом на крупной лошади серой масти.
Натаниэля провели в кабинет Анны, которая с улыбкой поднялась ему навстречу из-за стола. Биллс бросил на свою новую госпожу оценивающий мужской взгляд, в котором было столько же смелости, сколько и откровенной дерзости. Анна почувствовала себя неловко, но поняла, что понравилась этому красивому мужчине. И это было приятно…
Они сидели за столом и пили чай. Чашечка из тонкого китайского фарфора тонула в большой ладони Биллса. А глаза продолжали внимательно изучать Анну. Она почувствовала, что краснеет, и поспешила начать деловой разговор:
– Вам известно, мистер Биллс, что у меня на плантации работают не рабы, а свободные люди?
– Я об этом слышал, миссис Вернер.
– И к ним надо относиться не так, как к невольникам.
– Пока они будут старательно и хорошо выполнять порученную работу, проблем не будет, – ответил Биллс, слегка пожав плечами.
– У вас есть опыт работы надсмотрщиком?
– Я прослужил в этой должности десять лет, миссис Вернер. В южных штатах. – И он выразительно посмотрел на Анну.
– Почему же сейчас оказались без работы?
– Из-за прошлогоднего недорода. Хозяева плантации, где я служил, были вынуждены продать почти всех своих рабов и уволить наемных работников.
Все это Анна уже знала от Джона. По его сведениям, Натаниэль Биллс пользовался репутацией хорошего, хотя и очень жесткого надсмотрщика, умевшего заставить работников прилежно трудиться. Действительно, плантации, на которых он работал раньше, неизменно процветали. Что же касается прошлогоднего неурожая, то искать виновных было бы глупо. Единственным недостатком Биллса называли его упорное нежелание долго задерживаться на одном месте. Ни на одной плантации Натаниэль не работал больше года. После этого его охватывало необъяснимое беспокойство, и он уходил.
– Я не смогу заплатить вам, пока мы не соберем и не продадим нового урожая, мистер Биллс, – предупредила его Анна. – И хочу быть с вами предельно откровенной. В настоящий момент я испытываю большие финансовые затруднения. Но после продажи хлопка вы получите все сполна. Это я вам обещаю.
Натаниэль снова пожал плечами:
– Сейчас мне нужен лишь кров и относительно приличный стол, миссис Вернер. До начала сбора урожая уже недалеко, и я обещаю работать с раннего утра до поздней ночи.
– Меня несколько тревожит лишь одно… – неуверенно начала Анна.
– Что именно, миссис Вернер?
– Ваш хлыст. Мне приходилось видеть такого рода орудия устрашения в руках надсмотрщиков, наводивших с его помощью дисциплину среди рабов, когда те бывали чем-то недовольны и отказывались повиноваться.
– Этот хлыст? – переспросил Натаниэль, поднимая руку с орудием устрашения и смотря на него так, будто впервые увидел. – У меня просто вошло в привычку везде таскать его с собой, миссис Вернер, – рассмеялся он. – Но я никогда и никого им не бью.
– Очень приятно это слышать, мистер Биллс. Я не позволяю бить своих людей. Если же кто-то проявит непослушание или недисциплинированность, скажите об этом мне. Понятно?
Черные глаза Биллса вновь принялись обшаривать Анну. Прошло несколько мгновений, прежде чем он ответил:
– Если мне будет доверено стать надсмотрщиком на вашей плантации, миссис Вернер, то я хотел бы иметь полномочия уволить любого работника, доставляющего хлопоты или недобросовестно выполняющего свои обязанности.
Анна утвердительно кивнула головой:
– Считайте, что вам уже даны такие полномочия, мистер Биллс. Я только не хочу, чтобы в Малверне к людям проявляли жестокость.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93