Покончив с бренди, Джошуа подошел к ней, ласково улыбаясь.
– Сегодня у меня мало времени. Я смогу побыть у тебя недолго.
– Ты всегда торопишься, – насмешливо заметила молодая женщина. – В жизни не видела, чтобы человек так торопился.
– Ну, не всегда же, девочка. Ты ведь не можешь с этим не согласиться, а?
И словно в доказательство этих слов он ласкал ее нежно и мучительно медленно. При этом Ханну смутило, что в эту ночь в его движениях появилась новая, небывалая страстность.
Достигнув высот наслаждения, они лежали, крепко обнявшись; Ханна положила голову на плечо Джоша; все ее смущение развеялось.
– Должен сообщить тебе плохую новость, девочка. – Джошуа тихо засмеялся. – А может, она окажется для тебя и хорошей – кто знает?
Ханна подняла голову.
– Что это за новость, Джош?
– Скоро я не смогу радовать тебя своим появлением. Меня не будет месяцев шесть, может быть, и больше.
– Шесть месяцев! – огорченно воскликнула молодая женщина. – Почему, Джош? Что случилось?
– Ничего особенного. Я мечтал об этом довольно давно. – Он привлек ее к себе. – Я нанялся в капитаны корабля, идущего в Ливерпуль. Вот почему я уйду пораньше – мне нужно встретиться с владельцем корабля и подписать необходимые документы еще сегодня. Мы отчаливаем, как только загрузимся провизией.
– Но почему, Джош? Ливерпуль! Мне кажется, это где-то на краю света!
– Ага, далековато. Но вовсе не так далеко. – Он задумался, потом продолжил: – Мне надоело ходить взад-вперед вдоль берега. Что я, рыбак, что ли? Меня тянет в настоящее море. Там можно опять помериться силами со стариком Нептуном.
– Но ты сказал однажды, что тебе надоело плавать по океану. Что ты занимался этим большую часть жизни.
– Да, помню, что я так сказал. Я врал – и себе, и тебе, девочка. Если человек один раз пересек океан, ему всегда будет хотеться сделать это снова. Понимаешь, мой дом – там.
– Шесть месяцев! – Ханна вздохнула. – Как долго.
Она обхватила руками его косматую голову. Что она будет делать без Джоша? Он стал неотъемлемой частью ее жизни, такой же, как Бесс, Андре и Дикки, хотя и совсем по другой причине. Она улыбнулась.
– Ну что же, мы ведь ничего друг другу не обещали, правда?
– Верно, девочка, никаких обещаний. – Он тихонько засмеялся. – Мы поклялись в самом начале – никаких обещаний. Иди сюда, девочка. Я могу побыть с тобой еще немного.
Он опять сгреб ее в охапку и пылко поцеловал. Они катались по кровати и смеялись, как играющие дети.
Эймос Стрич знал, что вполне может полагаться на свое чутье, когда сталкивается с чем-то подозрительным. У него было сильное подозрение, что тот чернобородый моряк юркнул наверх, чтобы переспать с медноволосой сучкой. Поэтому Стрич не решился подняться наверх, пока этот человек не уйдет.
Стрич остался сидеть на скамейке, держа в руках кружку; ярость тлела в нем, во рту был вкус горечи, как при разливе желчи. Толпа постепенно редела, и час спустя в зале осталось всего несколько человек. Однако Стрич по-прежнему сидел на своем месте, не сводя глаз с занавеси на помосте. К нему подошла служанка и спросила, не налить ли еще пива. Стрич шуганул девушку, рявкнув что-то нечленораздельное.
Наконец его ожидание увенчалось успехом. Он увидел, что человек с черной бородой выскользнул из-за занавеси, быстро прошел к входной двери и вышел, важный, как петух.
Хорошо потискал свою сучку? Вот и ладно! Значит, она скорее всего будет еще в постели. А это облегчит дело.
Стрич встал и поплелся вдоль правой стены, припадая на палку, всячески преувеличивая свою хромоту. Добравшись до помоста, он мельком огляделся, убедился, что никто его не заметил, и быстро зашел за занавесь. Там, как он и ожидал, оказалась узкая лестница, ведущая наверх.
Но на первой ступеньке стоял, сложив руки, огромный чернокожий человек.
– Сюда нельзя никому входить.
– Я должен повидаться с твоей миссис Ханной. Это крайне важно.
Джон покачал головой. В этом толстяке было что-то страшно знакомое.
– Никому не позволяется подниматься наверх, пока миссис Ханна не разрешит.
– Она захочет повидаться со мной. Дело идет о доставке ликера. Скажи своей хозяйке… – Стрич отчаянно подыскивал имя, хоть какое-нибудь имя, – скажи, что Бен Фрай хочет переговорить с ней. Она меня примет. Даю слово, примет.
– Я пойду спрошу, – нехотя проговорил Джон. – Вы ждите здесь, пока я не вернусь.
Джон уже было занес ногу на ступеньку и тут вспомнил:
– Вы лжете! Ваше имя…
Не успел он повернуться, как в тот же миг Эймос Стрич нанес ему по голове удар своей дубинкой.
Джон рухнул, не издав ни звука, и лежал неподвижно. Стрич быстро огляделся. Все было спокойно. Он плюнул на бездыханное тело и, перешагнув через него, принялся с трудом карабкаться наверх, тяжело сопя.
Оказавшись наверху, Стрич увидел только закрытые двери. Осторожно приоткрыл одну из них и заглянул в щелку. Он ничего не увидел, кроме неяркого света свечи и ребенка, спящего в колыбели. Закрыл дверь и прошел по коридору дальше, к следующей комнате.
Приоткрыв дверь в эту комнату пошире, Стрич увидел, что это гостиная, тоже неярко освещенная свечой. В камине догорал огонь. В комнате никого, не было, но в нем стоял аромат женщины, а по левую руку Стрич заметил темный прямоугольник двери. Чутье подсказало ему, что это комната Ханны.
Он вошел как можно тише и прикрыл за собой дверь. Ключа, чтобы запереть ее, в замочной скважине не оказалось, но тут уж ничего не поделаешь. Стрич шагнул, споткнулся и был вынужден тяжело опереться на свою палку.
Палка стукнула об пол, и из темного дверного проема раздался сонный голос:
– Джош, милый, это ты?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128