Подобного поворота в своей судьбе он не предполагал.
– Я очень польщен вниманием князя. Ну что же, в таком случае оставляю свою супругу на ваше попечение.
Графиня тут же воспользовалась его предложением и, приблизившись к Элизе, подхватила ее под руку, словно хорошая приятельница.
– Так-так, что мы имеем? – Верхоффен ткнул Штайера локтем и указал на Элизу, стоящую в окружении дам. – Несравненная «кузина из Франции». А где же сам Ауленберг? Ах, шалунья! Их браку нет еще и месяца, а она уже красуется в высшем свете.
– Одна, заметь, без мужа, – задумчиво проговорил Штайер и, облизнувшись, окинул взглядом обнаженные плечи баронессы. – Быстро же она разочаровалась в бедняге Фридрихе.
– Способная шлюшка, – заметил Верхоффен, восхищаясь красотой и безупречными манерами Элизы. – Мне кажется, пришла пора заняться ее воспитанием.
– Полагаю, не стоит связываться с Ауленбергом, – Штайер указал взглядом на Фридриха, который беседовал с герцогом Лейдендорфом. – Займись лучше графиней Геренштадт.
– Отчего же нет? Возможно, это будет забавно, – со злой усмешкой согласился Верхоффен. – Но баронессу я тоже не собираюсь упускать.
Струнный квартет играл какую-то нежную, задумчивую мелодию, и Элиза, заслушавшись, не заметила, как перед ней вдруг выросли две мужские фигуры.
– Баронесса фон Ауленберг! – Штайер приложил руку к груди. – Вы выглядите как ангел небесный. Ваша красота – исцеление для пресыщенных глаз, бальзам для истомленной души.
Он с преувеличенным благоговением поцеловал ее руку и низко поклонился графине фон Норенштайн, которая наблюдала за ними с большим неудовольствием.
– Вы столь изящны, свежи и прелестны, что можете соперничать с самой весной. Ей-богу, Ауленберг – счастливейший из смертных! – запел дифирамбы граф Пауль фон Айзенберг.
– Дорогая Элиза, осчастливьте меня, – принялся умолять Штайер. – Подарите мне тур вальса.
Элиза, почувствовав неудовольствие графини, с удивлением взглянула на нее. На лице Хелены застыла непроницаемо-нейтральная маска, но сама графиня молчала. Немного подумав, девушка согласилась.
– А как же я? – закричал второй поклонник. – Обещайте, что и мне уделите немного внимания, иначе сердце мое будет разбито, и всю оставшуюся жизнь я буду вынужден посыпать голову пеплом.
Элиза рассмеялась и согласилась вписать имена Штайера и Айзенберга в свою танцевальную карточку.
Когда молодые люди отошли, графиня негодующе заметила:
– Ужасно, что князь вынужден приглашать к нам этих наглецов. Все дело в том, что в этом сезоне отчаянная нехватка холостяков.
– Они показались мне довольно милыми и обходительными, – растерянно заметила Элиза.
– Родовитые мерзавцы – вот они кто, – княгиня рывком раскрыла веер и принялась яростно обмахиваться. – Нахалы и развратники! Вам следует запомнить это и научиться отказывать им. Даже на балу.
Она крепко ухватила Элизу под руку и направилась к своим подругам.
Когда спустя полчаса Фридрих вернулся в зал, то едва не чертыхнулся: его жена, улыбаясь, беседовала с князем Энгельманом, известным поборником чистоты аристократической крови. О чем они могут говорить? Вопросы предстоящей карьеры мгновенно оставили мысли барона, и он поспешил подойти к жене.
– Ваша светлость, а как вам понравилась Венеция? – обмахиваясь веером, ворковала Элиза, обращаясь к князю.
У Фридриха отлегло от сердца. Путешествия. Безопасная, почти невинная тема. Забавно, но именно этой теме была посвящена беседа с герцогом Лейдендорфом.
– Честно говоря, мне не очень нравится этот город, в котором слишком много воды, – грустно ответил Элизе князь Энгельман. – Слишком сыро. Худшую погоду можно найти лишь в туманном Альбионе.
– Сочувствую, ваше сиятельство. Разумеется, большинство из нас любит ясную теплую погоду, и я – не исключение, – Элиза улыбнулась, и изгиб ее губ в этот момент напомнил Фридриху лук Амура. – Но разве не восхитителен дождь в солнечную погоду? После него ликует вся природа, а цветы сильнее источают свой аромат. Что же касается Венеции… Я давно мечтаю увидеть этот необычный город… – голос Элизы стал таким теплым, что мог бы растопить льды Арктики. – Пройтись по ажурным мостам и площади Святого Марка, своими глазами увидеть дворцы дожей, ощутить дуновение далеких веков… Я даже порой вижу во сне, как темная вода ласкает камни и мирно струится вдоль гондол, скользящих по освещенным луной каналам. И мне наяву слышится чарующая музыка этого необычного города… – Мелодичный голос Элизы убаюкивал внимание слушателей, и они, словно зачарованные, внимали словам юной баронессы.
Даже Фридрих поддался ее чарам и с улыбкой прикрыл глаза. Перед его мысленным взором предстала лунная дорожка, он услышал плеск воды, ритмичный, возбуждающий… Из прострации его вывел чей-то резкий голос:
– Ах, дорогой барон, ваша супруга совершенно очаровательна. Она так мила и непосредственна. А в своих романтических мечтаниях о путешествии удивительно напоминает князя фон Рудельштайна. Вот уж поистине – голос крови, – заметила Фридриху графиня фон Кольберг. Она очень близко подошла к барону, с любопытством рассматривая его своими немного близорукими глазами. Графиня давно мечтала познакомиться с известным ловеласом, о котором ходили настоящие легенды. А теперь у нее появилась возможность еще и своими глазами увидеть ту женщину, которая сумела укротить этого любвеобильного красавца.
Фридрих с изумлением слушал графиню, которая при его появлении всегда презрительно фыркала. А в это время к Элизе приблизилась графиня фон Норенштайн.
– Бог мой, баронесса, вы так чудесно рассказываете, что я сама захотела немедленно отправиться в Венецию!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80