И вот, устроившись поудобнее и поджав под себя ноги в шелковых чулочках, она начала читать, чувствуя себя Шехерезадой, развлекающей султана. Только в отличие от героини древних времен Сабрина рисковала потерять не голову, а сердце и прекрасно это сознавала.
Ее опасения не оправдались. После первых же страниц Морган весь обратился в слух и жадно слушал рассказ о похождениях бесстрашного и хитроумного Одиссея, который сумел обмануть и побороть всех своих врагов и изыскать возможность вернуться к обожаемой Пенелопе. Глянув на мужа, поверх книги, Сабрина поразилась выражению его лица, суровые черты которого смягчил почти мальчишеский восторг. Когда новая Шехерезада дошла до того места, где Одиссей ослепляет ужасного Циклопа, Морган так далеко подался вперед, что девушка испугалась, как бы он не свалился со стула. Впрочем, Сабрина и сама настолько увлеклась давней историей, будто читала ее впервые.
Но затем наступила очередь эпизода, где Одиссей встречается с прелестной Цирцеей, решившей его обольстить и подчинить своей воле. Тут Морган будто насторожился и вновь откинулся на спинку стула. Похоже было, что он чем-то недоволен. По мере того как разворачивались события, лицо мужа все больше омрачалось. Сабрина начала читать быстрее, спотыкаться на самых простых словах, внимание ее рассеялось, а мысли устремились вперед, к ожидающему ее перед сном поцелую супруга.
— Болван! — вдруг рявкнул Морган, грохнув кулаком об стол.
Книга в руках Сабрины сама собой захлопнулась. — Проклятье! Не мужик, а слабак, черт побери! Я бы ни за что не совершил подобную ошибку. Хитрая ведьма превратила его товарищей в свиней, а он готов сунуться в ее постель! У него что, нет ни капли мужской гордости!
Похоже, его ничто не интересовало, кроме проблем гордости, и это начинало действовать Сабрине на нервы. Она взглянула на мужа с некоторым вызовом:
— Цирцея обворожила Одиссея своей красотой. Может, он был согласен пожертвовать своей гордыней, дабы сполна вкусить от прелестей волшебницы.
— Если мужчина способен забыть о своей гордости ради женщины, то он просто дурак.
В грозном взгляде Моргана Сабрина прочла предостережение. Ей было очевидно: со временем он, возможно, будет принадлежать ей телом, даже подарит сына, но никогда ей не завладеть его сердцем. Сабрина с ужасом обнаружила, что глаза, ее застилают слезы.
Сабрина встала, уронив книгу на пол, и подошла к распахнутому окну, чтобы высушить непрошеные слезы морозным ветром, предвещавшим ранний снег.
— Возможно, ты прав. Решение, принятое Одиссеем, дорого ему обошлось. Если верить Гомеру, его героя убил один из его отпрысков, рожденный от союза с Цирцеей, — его собственный сын. — Она повернулась лицом к мужу, гнев придал ей новые силы. — Но если бы ты дослушал историю до конца, ты бы сам все понял. На самом деле Одиссей разделил ложе с волшебницей лишь для того, чтобы освободить своих товарищей и вернуть им человеческий облик. Их жизни он ценил выше собственной жалкой гордыни. Кому, как не тебе, понять его и по достоинству оценить принесенную им жертву.
Морган все отлично понимал и прекрасно осознавал, что Цирцея в подметки не годится Сабрине. Она его окончательно приворожила своим мелодичным голосом и все сильнее затягивала путы, когда застенчиво улыбалась, вскидывая глаза над книгой, и когда с ее прелестных губ слетали звучные слова поэмы Гомера. Сейчас он и сам не мог бы сказать, почему так рассердился — из-за непростительной слабости Одиссея или из-за своей собственной.
Сабрина стояла перед ним, в своей непокорности не менее прекрасная, чем Цирцея. Тонкие черты девушки выражали целую бурю эмоций; ночной ветер играл волнистыми прядями, выбившимися из строгой прически. Морган легко мог представить себе Сабрину на омываемой волнами скале со сверкающими брызгами в распущенных волосах, готовую смело встретить любую опасность, которой может грозить коварное море. Да, возможно, Одиссей был не таким уж олухом, когда уступил Цирцее. Может, он даже свалял дурака, решив с ней расстаться.
Когда Морган поманил жену пальцем, она вначале решила было не повиноваться. Однако любопытство взяло верх, и Сабрина подошла к супругу. Он приглашающе похлопал себя по колену. Сабрина на секунду замешкалась, но потом все же села, напряженно выпрямившись и чувствуя себя чем-то вроде марионетки, которая подчиняется опытному кукловоду.
Морган обхватил теплыми пальцами обнаженную шею жены, отчего у нее сладко замерло сердце.
— Возможно, твой хитроумный Одиссей просто услаждал свою гордость, притворяясь, будто поддается волшебнице только ради товарищей.
Сабрина знала, что его слова следует расценивать как косвенное извинение — прямого ей от самолюбивого супруга никогда не дождаться. Морган склонил голову, и их губы соприкоснулись; по жилам тотчас разлилось пламя, которого Сабрина и страстно желала, и опасалась. Она придвинулась чуть глубже, он принялся нежно трогать ее губы языком, слегка покусывать тонкую кожу, пока Сабрина не открыла уста в немом призыве.
На этот раз Морган не обманул ее ожиданий, горячий язык ворвался в рот, лаская и возбуждая до такой степени, что Сабрина ответно скользнула языком по ровному ряду его зубов. Она запустила пальцы в его накидку, бессознательно изогнувшись всем телом, как кошка под лаской хозяина. Из горла Моргана исторгся стон страсти, вызвав в Сабрине бурный восторг и одновременно страх. «Если мне когда-нибудь удастся заставить его совсем утратить самообладание, буду ли я готова к этому?» — мелькнуло в голове девушки.
Сабрина прижала пылающий лоб к его мощной шее, страстно желая, чтобы Морган сделал выбор за них обоих, отнес бы ее на кровать и вынудил забыть глупую клятву не доставить мужу ни минуты наслаждения.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139