— Да отодвинься же, идиот! За твоей спиной мне ничего не видно.
Из того ряда, где восседала тетушка Онора, на больную зашикали, призывая к молчанию; в их сторону повернулось сразу несколько голов, а Арлекин застыл в немом укоре.
Морган протянул руку, схватил жену за ступню и принялся водить по коже большим пальцем.
— Похоже, ты заметно окрепла, дорогая? Пинаешься совсем как здоровая.
Ступня сразу же безжизненно повисла в руке мужа.
— Скорее всего просто спазм. Ноги по-прежнему очень болят.
Морган не отпустил ногу и принялся ее прощупывать с мастерством, которое отдалось жаром в сердце Сабрины. Нога моментально ожила, и больная быстро ее подобрала.
— Ты права, детка, это действительно спазмы, и лучше тебе не делается, — усмехнулся Морган. — Может, пока не поздно, решиться на ампутацию? Отрезать к чертовой матери и забыть о боли. Что скажешь?
Ну что тут сказать в самом деле? Сабрина попыталась выиграть время на обдумывание достойного ответа и решила пока пожаловаться»
— Что-то в горле пересохло. Тебя не затруднит принести мне бокал шампанского?
Морган не сдвинулся с места, жестом подозвал лакея и коротко скомандовал:
— Дама желает шампанского.
Насмерть перепуганный слуга протянул бокал, но его рука так тряслась, что несколько капель пролилось на платье больной.
— У тебя обе руки левые, ничего толком не умеешь! — взвизгнула Сабрина, вытирая платком мокрое пятно. — Вас всех нужно уволить. Обязательно скажу дядюшке.
Не сводя глаз со сцены, не оборачиваясь, Морган коротко приказал:
— Сейчас же извинись.
— Прошу прощения, — пролепетал лакей.
— Не ты. Она должна извиниться.
— Она?
— Ты меня имеешь в виду? — удивилась Сабрина. — Как бы не так.
— Ты была недопустимо груба к этому человеку. А теперь извинись.
— Простите меня, милорд, — с убийственным capказмом проговорила Сабрина. — Я совсем запамятовала, о Макдоннеллы — последний бастион хороших манер в Шотландии. Если бы лакей нечаянно пролил шампанское, ты бы, вероятно, просто вытащил пистолет и пристрелил его.
Осознав, что мелкие стычки у дивана вскоре перерастут в настоящее и, вполне возможно, кровопролитное сражение, донельзя смущенный лакей поспешил ретироваться.
Морган повернулся лицом к жене, и она отпрянула в ужасе при виде страшной ярости, бушевавшей в зеленых глазах. Даже Арлекин с Коломбиной замерли на месте, когда великан взревел, как раненый вепрь:
— Мне осточертели твои идиотские капризы и выходки! — В гневе Морган забыл все, чему учила его Елизабет, и изъяснялся с привычным раскатистым шотландским акцентом. — Бедная несчастная девочка! Наша страдающая принцесса! Как бы не так! Пока ты была маленькой и здоровенькой, то тебе легко давалась роль ангелочка, потому что все твои желания тут же исполнялись, достаточно было открыть ротик или мило улыбнуться.
— Нет, не все, — прошептала Сабрина, но Морган не расслышал и продолжал:
— Но как только тебя обидели и корона Камеронов чуть пошатнулась на твоей головке, ты сразу превратилась в злую, вечно недовольную, брюзжащую фурию. Теперь-то понятно, что ты собой представляешь на самом деле. — Он низко наклонился над женой, она попыталась глубже зарыться в подушки, но негде было спрятаться от его справедливого гнева. Морган понизил голос до шепота, так что теперь его никто не мог услышать, кроме жены; в глазах его вспыхнула и разгорелась искорка насмешки. — Если бы я знал, что ты превратишься в такую стерву, я бы скорее пристрелил тебя, а не Пуку.
Всему есть предел, и со всего маху Сабрина закатила мужу звонкую пощечину. Зал ахнул и замер в ужасе. Морган не шелохнулся, демонстрируя завидную выдержку, отчего больная окончательно утратила контроль над собой и влепила еще одну пощечину, достаточно сильную, чтобы оставить на щеке красное пятно. А предводитель Макдоннеллов, способный одним пальцем навсегда погасить огонь жизни в хрупкой женщине, сидел с каменным лицом, и сверкавший в его глазах гнев сменила боль, не имевшая никакого отношения к пощечинам Сабрины.
Сейчас он был на редкость хорош — настоящий ангел, высеченный из мрамора.
Резко очерченные черты мужественного лица внезапно поплыли перед глазами Сабрины, по щекам ее заструились горячие слезы, она резко отвернулась, чтобы никто не видел, как она плачет. Из пересохшего горла вырвался хриплый стон, еле слышный, но услышанный в самых дальних углах притихшего зала.
— Почему ты не можешь просто оставить меня в покое? Что ты ко мне привязался? Или ты не настолько мужчина, чтобы найти себе настоящую женщину, а не такую калеку, как я?
Вот тогда-то Моргана проняло, он поморщился, почти незаметно, но его выдали морщинки вокруг глаз. Великан выпрямился, расправил плечи, будто сбрасывая тяжелую ношу, и Сабрина поняла, что наконец добилась своего — совершила непростительный, с его точки зрения, грех. Она унизила мужа публично, а для Макдоннелла хуже этого не было ничего.
Его глаза затуманились, как горы Шотландии в предрассветные часы. Морган встал, отвесил низкий поклон и негромко сказал:
— Прошу принять мои глубочайшие извинения, если я вас чем-то оскорбил. Доброго вам вечера, мисс Камерон.
Глядя в широкую спину, постепенно скрывавшуюся в виду, Сабрина поняла, что Морган не пожелал ей доброго вечера, а распрощался навсегда.
28
Дождь монотонно барабанил по вымощенному каменными плитами садовому двору за окном и мерный стук капель действовал успокаивающе, но одновременно на душе становилось немного грустно.
Струи ударялись в свинцовое стекло дверей террасы и сбегали вниз шумными ручьями, смазывая картину сада за стеклами.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139