Холли заблудилась. Она бежала куда глаза глядят по мрачному лесу, ослепленная туманом и слезами. Нет, вдруг осознала она, не заблудилась. Она кого-то потеряла. Кого-то очень дорогого. Корявые ветви хлестали ее по лицу, цеплялись за платье, пытаясь помешать отыскать того, кого она искала.Холли остановилась, натолкнувшись на окованную железом дверь. Она разбила в кровь кулаки, тщетно колотя в эту дверь, после чего рухнула на землю, плача и моля о пощаде кого-то, находящегося за дверью.Внезапно вспыхнул край ее платья. Она сбила пламя ладонью, но оно тотчас же вспыхнуло в другом месте, потом еще и еще, и наконец вся юбка запылала.На нее упала тень, загасив не только языки пламени, но и последнюю тёплящуюся надежду. Из темноты возникло мужское лицо, преисполненное презрения. Это лицо она когда-то нежно ласкала, это лицо пленило когда-то ее сердце.Хуже всего то, что она до сих пор любит это лицо, любит этого мужчину. Она попыталась увлечь его в свои объятия даже несмотря на то, что его могучие руки сомкнулись у нее на шее.Холли села в кровати под балдахином, чувствуя, как бешено колотится сердце. Луна, переместившись за стрельчатое окно, оставила ее в непроницаемой темноте. Прикоснувшись дрожащими пальцами к щекам, Холли с удивлением обнаружила, что они влажные от слез.Отбросив смятое одеяло, она попыталась зажечь огарок сальной свечи, стоящий у изголовья кровати. Слабому мерцающему огоньку не удалось полностью изгнать из спальни призраки безвременно умерших женщин рода Гавенморов, но по крайней мере они, корчась, отступили в темноту, прячущуюся по углам комнаты. Холли не могла сказать, пришли ли эти призраки, чтобы предупредить ее, или же приснившийся сон — лишь следствие мук совести. Соскользнув с кровати, Холли зашлепала босыми ногами к комоду. Опустившись на колени, она достала зеркальце матери и, медленно повернув его к себе, взглянула на себя. Она облегченно вздохнула, увидев привычное отражение. Холли опасалась, что совершенный ею коварный обман обезобразит до неузнаваемости ее и без того изуродованную внешность. Однако, присмотревшись, она осознала, что из зеркала на нее смотрит другое лицо, совсем не та Холли, какой она была еще месяц назад.Черты ее лица полностью лишились надменности. Капризные складки вокруг рта разгладились. Грусть придала глубину ее глазам. Поднеся руку к обожженной солнцем шее, Холли скользнула ладонью вниз, и ее растопыренные пальцы встретили освобожденную от повязок грудь. Она вздохнула. Самая прекрасная женщина во всей Англии исчезла. Из зеркала на Холли смотрела грустная Женщина, любящая собственного мужа без надежды на взаимность.Она отложила зеркальце, не в силах больше видеть свое отражение, в котором так отчетливо читались все ее чувства. Хватит ли у нее смелости пойти к Остину? Признаться во всем, уповая на его милосердие? Прогонит ли он ее из своей постели? Из своего сердца? Из своей жизни? Решит ли, что она предала его, как предала его отца мать?Возможно, будет лучше, если она не станет ничего говорить ему. Если просто в темноте скользнет в кровать Остина. — Переберет пальцами жесткие волосы, покрывающие его грудь, прижмется к его большому теплому телу. Холли представила себе эту картину, и у нее от восторга, смешанного с ужасом, перехватило дыхание.Несомненно, после того как они соединятся в любовном объятии, Остин простит ей обман.Но тут же Холли спросила себя, что она этим докажет. То, что способна заворожить мужчину ласковым прикосновением? Околдовать его бархатной нежностью своей кожи? Очаровать пышной мягкой грудью? В этом она была убеждена и до того, как обвенчалась с Остином. Таинственная возлюбленная, пленившая его сердце, вне всякого сомнения, могла предложить ему не меньше.«Глядя на тебя, мне хочется снова вверить свое сердце в заботливые женские руки».Это искреннее признание, сорвавшееся с уст Остина на могиле его матери, значило для Холли больше, чем все слащавые нежные слова, которые он мог бы прошептать в темноте алькова. Если она проскользнет к нему под одеяло, под покровом ночи и во всей своей красоте, ей скорее всего так никогда и не удастся узнать, вверил ли он свое сердце толстозадой, плоскогрудой, коротко стриженной девчонке, которая обожает его, или самой прекрасной женщине Англии.Один день — дала себе слово Холли. Она даст Остину еще один день. Если за это время ей не удастся добиться от него ни одного знака внимания по отношению к женщине, с которой он связан узами брака, завтра ночью она сама придет к нему. Отбросив предостережения всех женщин, связавших до нее свои судьбы с мужчинами рода Гавенморов, она рискнет положить свое сердце к ногам мужа.Укрепившись в этой решимости, Холли, танцуя, вернулась в постель, чувствуя себя без пут, стягивающих грудь, гибкой проворной валлийской феей.— Доброе утро, Винни, — проходя по двору, окликнула Холли служанку, согнувшуюся над корытом с бельем. — Я отправляюсь к реке набрать полевых цветов.— Добрый день, леди Холли.Распрямившись, Винифрида стала растирать поясницу, завидуя легкой походке госпожи.Весело покачивая корзиной, Холли тихо напевала песенку. По лазурному небу бежали облачка, белые и пушистые, словно хризантемы. Дождь щедро напоил землю, и теперь яркое солнце так же щедро изливало свои лучи на нее, давая жизнь всему сущему.Пользуясь хорошей погодой, обитатели замка постарались найти себе занятия, которые можно выполнять подальше от угрюмой цитадели: кто собирал мед, кто занимался лошадьми. Все встречали Холли радостными словами приветствия и улыбками. Две рыжие борзые долго трусили за ней следом, затем отстали, привлеченные запахом окорока, который коптили на углях.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89