— Хватит! Мне надоело! — И Кэтрин, подхватив подол платья, направилась к двери.— Вы останетесь здесь до конца, мисс, — сказал, как хлестнул, Вентворт. — Вы пройдете через все это до конца, вместе с ним.Кэтрин впервые видела дядю в такой ярости. Она оробела.— Что за чепуху вы несете? — спросил герцог у Доминика. — Думаю, не ошибусь, если скажу, что уже сейчас Кэтрин может быть беременна от вас, сударь.Кэтрин вспыхнула, Доминик нахмурился.— Хорошо, что вы напомнили. Значит, со свадьбой придется подождать до тех пор, пока Кэтрин не будет знать наверняка, беременна она или нет. Как только вопрос прояснится, можно будет говорить о дальнейшем.Гил ошалело посмотрел на Доминика.— Не хотите ли вы сказать, что если моя племянница носит вашего ребенка, вы откажетесь от нее?Доминик опустил глаза. Он виноват. И он должен заплатить сполна. Но он не преступит своей клятвы. Никогда.— Разумеется, я позабочусь и о Кэтрин, и о ребенке, только не смогу дать ему своего имени.Кэтрин почувствовала себя так, словно ее выпороли на глазах у всех. Милосердный Боже! И это тот человек, которого, как ей казалось, она любила?!— Как это мило, Доминик. Какое благородство! И что же, смею спросить, получу в этом так называемом браке я, если, конечно, он состоится?— Вы, моя сладкая, получите титул маркизы Грэвенвольд, титул вполне достойный даже графини.— Ваш титул для меня ничто. У меня есть Арундейл. Значит, вы намерены получить мое приданое и отказываетесь дать мне наследника, в котором нуждается мой род?— Ваши деньги можете оставить при себе, — язвительно заметил Доминик. — У меня и своих денег хватает. Что же касается наследника, его не будет, по крайней мере от меня. Если вы готовы пойти на эти условия, я женюсь на вас. Если нет…Кэтрин трясло от гнева.— Ты — дьявол! Бессердечный ублюдок со змеиной душонкой! Мне ничего от тебя не нужно! Ничего, слышишь?!Гил внимательно наблюдал за ними. Видит Бог, он рисковал всем — он мог сломать жизнь племянницы. И все же только слепой не заметил бы, что Грэвенвольд и Кэтрин любят друг друга.Гил верил, что маркиз, как бы ни был помешан на возмездии, оставался мужчиной. А Кэтрин была женщиной, любимой и желанной. Для Грэвенвольда особенно.Соединять их силой было и в самом деле рискованно, можно сказать, это было самое рискованное предприятие в жизни старого герцога Вентворта. Если ничего не выйдет, в сердцах бывших возлюбленных останется отчаяние. Успех равнялся бы самому высшему счастью, доступному мужчине и женщине, потому что жить с любовью, о которой иные мечтают всю жизнь, ищут и не находят, — редкая удача.Герцог Вентворт верил, что ради такой любви стоило рисковать.— Согласен, — сказал он.Кэтрин обернулась к дяде:— Вы, должно быть, шутите. Вы не сможете меня заставить, если я этого не захочу.— Вы сделаете то, что вам говорят. Я ваш опекун. Я приказываю.Кэтрин смотрела на дядю так, словно видела его впервые.— А сейчас, — непререкаемым тоном заявил Вентворт, — вы приведете себя в порядок. Мы подождем па улице.Осгуд открыл дверь.— Итак, джентльмены?Доминик, насупившись, вышел из дома, следом — Вентворт, за ним — Осгуд. Кэтрин молча смотрела им вслед.— Как вы понимаете, моей племяннице все еще грозит опасность, — сказал Доминику герцог, — и я верю, что ее муж сможет защитить ее.— Я позабочусь о ее безопасности, — уклончиво ответил Доминик. Муж. Меньше всего лорд Найтвик, маркиз Грэвенвольдский, ожидал, что его станут называть этим словом. Муж Кэтрин. Грэвенвольд постарался заглушить невольную радость, с удовольствием пестуя тот праведный гнев, гнев человека, которого обвели вокруг пальца и приперли к стенке.
Кэтрин спускалась по широкой деревянной лестнице Лэвенхэм-Холла на первый этаж, где был кабинет дяди.Гил склонился над бумагами. Последнее время он все вечера проводил за работой.Кэтрин легонько постучала в открытую дверь, чтобы привлечь внимание дяди. Гил поднял голову и устало улыбнулся Кэтрин.— Добрый вечер, моя дорогая.— Добрый вечер, ваша честь.С некоторых пор Кэтрин обращалась к дяде только по самым важным вопросам, неизменно сохраняя формально-вежливый тон.— Ты не выпьешь со мной шерри? — предложил дядя. — Сейчас еще не слишком поздно, и я соскучился по твоему обществу.— Боюсь, я слишком устала, — солгала Кэтрин, решившая держаться от дяди на расстоянии. — Я зашла только затем, чтобы вы могли передать его чести, что его переживания напрасны. — Кэтрин чувствовала, что кровь приливает к щекам. — Я не ношу его ребенка.Гил откашлялся и встал.— Понимаю.— Полагаю, вы все еще не передумали, провести меня сквозь весь этот позорный балаган со свадьбой?— Нет, не передумал, — твердо ответил Гил.— Тогда я хотела бы, чтобы все произошло как можно быстрее. Длительные приготовления еще больше опошляют эту низкую затею.— Кэтрин, милая, — со вздохом сказал Гил. — Хотел бы я, чтобы ты поняла: я делаю все это ради тебя.— Ты принуждаешь меня к замужеству с желчным, жестоким человеком, человеком, которому я не нужна, который ненавидит меня.— Там посмотрим. Любящая жена многое может изменить в мужчине.Кэтрин много об этом думала и сама.— Ты ведь не станешь отрицать, что любила его, — мягко заметил герцог.Кэтрин отвела взгляд.— Это, кажется, было много лет назад.— Настоящая любовь живет долго, — сказал герцог. — Поверь мне, Кэтрин. Я знаю, что говорю.Кэтрин взглянула на дядю.— В сердце Доминика слишком много ненависти. Для любви не осталось места.С этими словами графиня Арундейл повернулась и вышла из комнаты.
Доминик сидел в таверне «Сад ночи», в Ковент-Гарден. Таверна ничего общего не имела с почтенными заведениями, такими, как на улице Брукс или Сент-Джеймс.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102