Ты скорее всего никакая ему не внучатая племянница, а самая что ни на есть внучка. Это про тебя он написал: «Потомок одного обмана».— Замечательно, — сказала она холодно. — Только этого мне и недоставало для полного счастья: предка, который явно был сумасшедшим.Коул криво усмехнулся.— Ты не переживай. Если у Эйба и были другие гены, твой отец явно их не унаследовал, ибо другого человека с таким умом, как у него, я, пожалуй, не знаю.Эрин принялась вновь, в который уж раз, просматривать стихи Эйба.
Попробуй отыскать, коль сможешь И коль отважишься пойти туда. Куда? Туда, где мудрый черный лебедь Плывет по моря мертвого костям…
Что ж, тут вроде бы понятно. Но вот следующие строки совершенно не поддаются расшифровке.— Может, хочешь, чтобы я еще разок растолковал их тебе? — предложил Коул.— Уволь, — поспешно сказала она. — Я уже и так узнала столько словечек из австралийского сленга, что на всю оставшуюся жизнь хватит.— Как знаешь…Эрин состроила гримасу.— Поговорим лучше о том, как из всей этой белиберды извлечь что-либо полезное. Видно, Эйб был из числа тех людей, что любят и умеют придавать словам двойной и даже тройной смысл. Сам посмотри на название. Это можно воспринимать и как эпиграф ко всем стихам, и как образную метафору, обозначающую процесс выхода алмазов на поверхность, и даже метафору, собственна обозначающую алмазы. Не скажу, что это высокая поэзия, но все это, право, совсем недурственно. Не скажешь, что только глупость.Коул молча наблюдал за Эрин. Ее длинные красивые пальцы лежали на листах со стихами, взгляд был полон беспокойства. Он понимал, что ее внутреннее напряжение сродни тому, какое она испытывает, занимаясь своей фотографией или любовью.— Скажи, пожалуйста, ты абсолютно уверен, что на землях Эйба нет пещер или чего-нибудь в этом роде? — спросила Эрин.— Во всяком случае, я ничего такого не видел.Эрин огорченно вздохнула.— Жаль, а то мне одна идея пришла в голову.— Что за идея?— Если бы тут имелись пещеры или, скажем, остатки высохшего водоема и если бы у тебя был такой же, как у Эйба, взгляд на жизнь, то ты вполне мог бы рассматривать проникновение в пещеру в сексуальном преломлении. И тогда для пещеры можно было бы использовать весьма расхожую метафору — матери Земли.Коул удивленно посмотрел на Эрин.— В колледже я была лучшей по английской литературе, — объяснила Эрин. — И вообще обожала словесность. Я увлеклась фотографией позднее… А Эйб, насколько я знаю, немного разбирался в литературе.— Он неплохо в ней разбирался, когда бывал трезвый. Часто цитировал Мильтона и других поэтов, когда нам случалось вместе выпивать.— Бедняга…— Не знаю, поверишь ли, но он превосходно декламировал.Эрин посмотрела на Коула. Что ж, она вполне могла поверить, в этом не было ничего невозможного. Видимо, Эйб отличался непредсказуемой разносторонностью познаний.— Но мне кажется, ты не очень верно толкуешь его стихи, — продолжил Коул. — По крайней мере некоторые строки.— Например?— Ну, например, про пещеры. Никаких пещер искать не следует.— То есть как?! Мы уже отыскали одну.— Отыскали, правильно, — заметил он. — Но это не имеет отношения к поэзии Эйба.— Не понимаю.— Про таких, как он, говорят еще: «Никогда не просыхал». Это в точности соответствует действительности.— Он что же, вообще никогда не бывал трезвым? — спросила Эрин.— Именно так. Вот это-то как раз меня и беспокоит. Помнишь, как звучат последние стихи в его завещании?Эрин отрицательно покачала головой и принялась листать рукопись.— Не ищи, — сказал Коул и наизусть прочитал:
Алмазы ты в наследство получаешь, Ты камни, как умеешь, сторожи. Стихи откроют то, чего пока не знаешь. Теперь прощай же, Королева Лжи. Ну а король — это, конечно, я сам.
Эти слова можно расценивать, как издевательство Эйба.— Но ведь он оставил мне настоящие камни!— Настоящие, как смерть, — мрачно заметил Коул и продолжал:
…А также подарит секреты, Что хуже, отчаянней смерти. А правда ведь, в сущности, это Лишь смерть, говорящая с миром. Я ныне взываю к тебе: Послушай, родное дитя…
Это к тебе, Эрин, именно к тебе обращается Эйб. И в другом месте он тоже обращается к тебе:
Дитя обмана и дитя подлога, Не нужно никогда меня жалеть. Меня, в душе не знающего Бога, Меня, успевшего до срока околеть.
— Учись ты вместе со мной, считался бы лучшим по английской литературе. Ты понимаешь толк в чтении между строк. — Она взглянула на наручные часы Коула. — Когда мы снова отправимся на поиски?Наступила тишина. Коул попытался осмыслить столь резкую смену темы разговора.— Нужно посмотреть, что там с вертолетом.Коул повернулся и зашагал к машине. Эрин вздохнула, допила кофе, который оказался той же температуры, что и воздух.Двигатель вертолета легко завелся, лопасти принялись неспешно разрезать воздух. В какое-то мгновение произошел сбой, затем раздались странные звуки, после чего мотор заработал ровно и слаженно. Через несколько минут Коул выключил двигатель, вылез из кабины и начал копаться в моторе.Когда Эрин допивала вторую чашку кофе, Коул появился под тентом. По его походке и выражению лица она поняла, что он чем-то рассержен. В руке он держал металлический цилиндр.— Из-за этой штуки в один прекрасный день мы могли бы разбиться к чертям собачьим! — сказал Коул, показывая ей цилиндр. Затем поднял голову и посмотрел на небо. Кое-где уже собирались тучи. И хотя для наступления сезона дождей время еще не пришло, облачность затянула горизонт. Дождь мог начаться в любой момент, и тогда возможность найти шахту Сумасшедшего Эйба откладывалась на неопределенное время.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122