Шон тихонько усмехнулся.
По мере того как продолжалась трапеза, Дхамса постепенно оттаивал. С особенным одобрением он наблюдал, с каким удовольствием Дэни поглощала простую еду. Знакомство молодой женщины с маленькими ритуалами, связанными с каждым блюдом, также не оставило ламу равнодушным.
Наконец Дхамса повернулся к Редпас, сидевшей справа от него.
— А мой шелк? — спросил лама. — Вы что-нибудь слышали?
Годы, проведенные на дипломатическом посту, помогли Редпас скрыть удивление при виде такой непривычной прямоты.
— Мы еще отрабатываем несколько версий, — отозвалась она.
Дхамса замялся, подыскивая слова.
Редпас могла бы предложить Шона в качестве переводчика, но предпочла этого не делать. Это был утонченный способ дать ламе понять: она не в восторге оттого, что ее вызвали, как послушницу, к божественному ламе.
— Нам поможет доктор Даниэла Уоррен, — объяснила она, кивнув в сторону Дэни.
— Женщина? — спросил лама.
— Эта женщина, — невозмутимо подтвердила Редпас, — сотрудник кафедры археологии американского университета. Доктор Уоррен — эксперт по древним азиатским тканям.
Пронзительные черные глаза на миг остановились на лице Дэни.
— Ученый, — невнятно произнес лама. — Рад видеть вас.
— Знакомство с вами — большая честь для меня, достопочтенный лама, — ответила Дэни, склонив голову. — Хотя я много слышала о монахах Лазурной секты, я никогда не ожидала встретить вас здесь, в Виргинии.
— Вы знаете о нас? — встрепенулся лама.
Дэни ощутила, как Шон осторожно тронул ее под столом ногой. Она восприняла этот жест как предупреждение: следует говорить как можно меньше.
— Уже довольно давно я провожу каждое лето вблизи Великого шелкового пути, — сообщила она. — Кочевые племена почитают монахов Лазурной секты.
— Великий шелковый путь, — повторил Дхамса. — Дорога познания. Здесь зародилась Лазурная секта. Ее дух… я…
Лама издал раздраженное восклицание.
Шон негромко вмешался:
— Некогда Прасам Дхамса прошел по всему Великому шелковому пути, следуя продвижению буддизма из Индии в Китай. Вечный дух Гаутамы Будды явился ему в безмолвии этих земель.
Лама заулыбался и усердно закивал.
— Да, сын мой, — подтвердил он, — да! Когда-нибудь я вновь пройду по дороге познания, если… — Вздохнув, он печально улыбнулся. — Мир непредсказуем. Мое место здесь.
Монах, сидящий слева от Прасама, впервые поднял взгляд от нетронутой тарелки с едой.
— Добро пожаловать в западный дом лазурных монахов, — произнес монах на превосходном английском, обращаясь к Дэни.
Он был настолько молод, что годился Дхамсе во внуки. Дэни уже отметила, что его облачение было не хлопчатобумажным, как у старого ламы. Молодой монах был одет в тонкий небесно-голубой шелк.
— Очевидно, теперь ваш опыт будет необходим вдвойне, — добавил молодой монах.
— Вот как? — осторожно переспросила Дэни.
— Единственный иностранец, понимавший наши обычаи, был позорно изгнан из Тибета. Разве не так, мистер Кроу?
Шон тщательно прожевал и сделал несколько глотков чая с маслом, прежде чем ответить монаху.
В Америке считается неприличным разговаривать с набитым ртом. Но в Тибете поступок Шона сочли бы проявлением безразличия. Шон знал об этом, так же как и Дэни.
Знал и молодой монах. Шон дал ему отпор, не сказав ни слова.
— Разве мы знакомы? — спросил Шон у ламы. Дхамса взглянул на молодого монаха со смесью раздражения, смирения и уважения.
— Это Пакит Рама, — сообщил он. — Один из младших монахов.
Брови Шона взлетели. Подобные разговоры младшего монаха в присутствии ламы — это было неслыханно. Шон коротко кивнул Пакиту Раме.
— Как вы, несомненно, догадались, — произнес Пакит, — я получил образование на Западе.
— Ваш английский превосходен, — вежливо заметила Редпас.
— Ваш тоже, — откликнулся монах.
Джиллеспи смерил монаха красноречивым взглядом.
Лама что-то резко и быстро произнес по-тибетски.
Пакит поджал губы, но почтительно кивнул сначала ламе, а потом Редпас.
— Я не хотел оскорбить вас, — сообщил Пакит.
— Никто и не оскорбился, — ответила она. Дэни не поверила ни тому, ни другой.
— Боюсь, я заразился западным нетерпением, — продолжал Пакит. — Но этот шелк настолько важен для Тибета… Его значение трудно переоценить.
— Понимаю, — кивнула Редпас. На этот раз Дэни поверила обоим.
— Прасам Дхамса, — добавил Пакит, — полагается на мои советы в том, как лучше сосуществовать с остальным миром.
Судя по выражению лица самого Дхамсы, советы молодого монаха не всегда бывали желанными.
Шон понял затруднительное положение ламы. Трудно балансировать между духовной простотой и геополитическими сложностями.
«Трудно? Черта с два, — думал Шон, — попросту невозможно. По крайней мере для меня».
— Западное образование, которое так досаждает моему наставнику, я получил в сфере международной политики и дипломатии, — известил собравшихся Пакит.
— В Стэнфорде или Калифорнийском университете? — спросила Редпас.
Пакит не скрыл изумления.
— В Стэнфорде. Но как вы узнали?
— У калифорнийцев своеобразный акцент.
— Правда? Не замечал.
— Не волнуйтесь, — успокоила молодого человека Редпас. — Телевидение уравнивает все языковые различия в США. Ваш акцент уже стал или вскоре станет преобладающим.
Слегка улыбаясь, Дэни глотнула чаю с маслом и с наслаждением вспомнила о днях, проведенных на Великом шелковом пути.
— В ходе изучения курса нам требовалось прочесть немало ваших трудов, — сообщил Пакит послу.
На первый взгляд эти слова могли показаться комплиментом. Но в них читался еле уловимый намек:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126