Снаружи машина была донельзя замызганной. Впечатление усиливали затемненные стекла в окнах.
— Экипаж ждет, дамы и господа, — провозгласил Фландерс.
— А вы когда-нибудь слышали о том, что машины моют? — поинтересовался Шон, пока они приближались к фургону.
— Мытые машины слишком блестят, — отозвался Фландерс. — Режут глаз.
Рассмеявшись, Шон пригнулся, заглядывая в фургон.
— Замечательно, — заключил он после беглого осмотра. — Наблюдательный пункт на колесах.
— Да, не хватает только спутникового телевидения, — подтвердил Фландерс. — Чертова антенна слишком бросается в глаза.
Забравшись в машину, Дэни поняла, что имеет в виду Шон. Здесь были удобные кресла, рация, бинокли и приборы ночного видения.
— Значит, досрочная отставка? — произнесла Дэни, ни к кому не обращаясь.
— С некоторыми привычками нелегко расстаться, — жизнерадостно отозвался Фландерс.
Гельман забрался на переднее пассажирское сиденье фургона и захлопнул дверцу.
— Достоинство таможенных законов состоит в том, — объяснял Фландерс, — что в них предусмотрена награда за поимку нехороших парней.
— Правда? — удивленно воскликнула Дэни.
— Да, мэм. Я зарабатываю столько же, как в те дни, когда работал на правительство. А согласно конституции, бюрократы не имеют права причислять такой труд к неоплачиваемым сверхурочным.
— Отличная работа, Хуан, — произнес Шон, одобряя выбор Фландерса.
— И я того же мнения, — негромко отозвался Гельман.
Шон вновь обвел взглядом внутренности фургона, в течение нескольких секунд изучал их владельца и наконец принял решение.
— Если дело выгорит, — сообщил он Фландерсу, — для вас найдется еще немало работы. Ну как, интересно?
— Еще бы! Скажите еще, что у лягушки водопроницаемая задница!
Дэни прыснула.
С проворством, не сочетающимся с сединой во всклокоченной шевелюре, Фландерс забрался на водительское сиденье и объездными путями двинулся прочь от аэропорта. Сколько бы поворотов и перекрестков ни появлялось впереди, он ни разу не взглянул ни на карту, ни на дорожные указатели.
— Наша информация помогла? — спросил Шон у Гельмана.
— Насчет мест в отеле и остальных заказов все верно, — ответил тот.
— А визуальное подтверждение?
Гельман снял очки, протер их о рукав вельветовой куртки и снова водрузил на нос.
— Кассандра велела мне следить за ними издали, — сообщил он.
— С какого расстояния? — уточнил Шон. Улыбка превратила печальное лицо Гельмана в проказливое.
— Вчера вечером я сидел рядом со столиком джентльмена с Сицилии и его спутника-француза, — доложил он. — Опознал обоих.
Шон удовлетворенно крякнул.
— Они просидели весь вечер, попивая дорогой бренди и хвастаясь тем, как им везет с деньгами и женщинами, — добавил Гельман.
— Не говорили ничего полезного? — спросил Шон.
— Они беседовали по-французски, на единственном языке, который знают оба, и потому были вполне откровенны, но я не услышал ничего нового.
— Вы говорите по-французски? — вмешалась Дэни.
— Он знает десять языков, — сообщил Шон.
— А вместе с диалектом басков и финским — двенадцать, — поправил Гельман, — но какая разница?
— А я считал вас всего-навсего чересчур ученым мексиканцем, — заметил Фландерс.
— А я вас — еще одним тупым техасцем, — парировал Гельман.
Фландерс выпалил что-то пулеметной скороговоркой по-испански. Гельман живо ответил не менее продолжительной очередью. Оба рассмеялись.
— Похоже, они столковались на тринадцатом языке, — сухо заметил Шон.
— На каком? — спросила Дэни.
— На ломаном английском американцев испанского происхождения.
— Ты думаешь? Насколько мне известно, настоящие ругательства есть только в английском да в нескольких туманных диалектах.
— Если хотите, я могу стать вашим учителем, — предложил Гельман, оборачиваясь.
— Я сам позабочусь об образовании Дэни, — прервал его Шон.
Взглянув на него, Гельман молча отвернулся.
— Что слышно о Павловой и Касатонове? — продолжал расспросы Шон.
— Они остановились в отеле «Четыре времени года», в самом большом из люксов, — сообщил Гельман.
— У нас есть шанс подобраться к ним поближе?
— У Билла сохранились старые связи с местной охраной, — откликнулся Гельман.
— Эти двое ведут себя тихо, как мышки, — вступил в разговор Фландерс, — если не считать следов крови на постельном белье.
— Чьей крови?
— Повязок я не заметил, — объяснил Фландерс. — Похоже, кто-то из них порезался и вытер кровь о простыню.
— Для некоторых, — негромко вмешалась Дэни, — секс — кровопролитное развлечение.
Шон исподволь бросил в сторону Дэни быстрый взгляд.
— Зная этих двоих, — отозвался он, — я ничему не удивлюсь.
— А в остальном, — закончил Фландерс, — они провели в номере две ночи и подкрепились тремя бутылками «столичной».
Фландерс взглянул на Шона в зеркало заднего обзора.
— Так пить способен не каждый, сынок, — добавил он. — Поверь слову знатока.
— Значит, и с вами такое было? — негромко спросил Шон.
— Само собой, — беспечно отозвался Фландерс. — В доказательство могу показать шрамы.
— Катины шрамы видны только в глазах, — вмешалась Дэни.
— И потому она ослепляет себя водкой, — подытожил Фландерс. — Еще бы!
Шон занялся биноклем, настраивая резкость. Отрегулировав видимость, он устремился взглядом вдаль.
— Не была ли Катя подозрительно встревожена вчера и сегодня? — спросил Шон.
— Не замечал, — откликнулся Гельман, — но за русскими я наблюдал издалека. А в чем дело?
— Вчера ночью мы с Дэни дали им жару — или по крайней мере попытались, — объяснил Шон. — Я надеялся на мгновенные результаты.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126