Как только они слились воедино, сладость наполнила душу Лайлы, и ей захотелось, чтобы союз их был не только физическим. Ей хотелось, чтобы, когда она просыпается, каждое утро Дрю лежал бы рядом с ней. О, как бы тогда она была благодарна Богу за каждый новый день!
Дыхание ее участилось, и она почувствовала приближение оргазма, нервы напряглись, и в следующее мгновение женщина издала громкий крик, прижав Дрю к себе.
С последним отчаянным рывком Дрю соединился с возлюбленной, и тело его содрогнулось. Он рухнул на нее почти без сил, затем лег с боку, обняв ее нежно руками.
Полностью удовлетворенная, Лайла чувствовала себя так спокойно в его объятиях! Ибо только здесь она ощущала себя в полной безопасности. Смерть Жана, суд и возможная казнь казались теперь дурным сном, а не суровой реальностью, окунуться в которую ей предстояло с наступлением нового дня.
Успокоившись, она прижала Дрю к себе, чтобы прогнать все страхи. Ей хотелось подарить ему всю свою жизнь, а не единственную ночь.
Дрю тоже никак не мог уснуть. Ее тихое, ровное дыхание говорило о том, что Лайла крепко спит. Ему почему-то стало не по себе. Ее красота заставила его забыть об осторожности, и он вновь решил найти удовлетворение в ее постели.
И с чего это ему вдруг вздумалось защищать женщину, пристрастившуюся к опиумной настойке и подозреваемую в убийстве? Но он это сделал. И вот теперь он лежит с ней и ему хорошо.
Как хорошо, что она у него есть! Он раскрыл перед ней душу, а она никуда после этого не убежала, не высмеяла, она внимательно его слушала и не осуждала. Никто не вел себя так с ним прежде.
И если это просто похоть, почему же он не чувствует полного удовлетворения? Вместе они воплотили в жизнь его самые сокровенные сексуальные мечты, но ему почему-то хотелось большего. Простую похоть насытить куда проще.
Дрю никак не мог избавиться от мысли, что вновь просмотрел нечто важное. Нечто, что он просто обязан был распознать, но не смог.
Конечно, пройдет время, и в конце судебного процесса он оставит Лайлу в своем прошлом, чтобы двигаться к будущему.
А пока она спала без всякого лауданума, и он не мог не улыбнуться. С тех пор, как она бросила наркотик, Лайла стала крепче и духом и телом.
Память невольно возвращалась к тому, как она его выслушивала. Когда он признался Лайле, что совершил дурной поступок, он был просто уверен, что она осудит его за слепоту и глупость. Ему казалось, что он вполне заслуживает проклятий. Но ее понимание просто его удивило.
Рассвет прояснил очертания предметов комнаты, и Дрю понял, что скоро проснутся слуги. Он еще раз посмотрел на Лайлу, ему так не хотелось сейчас покидать ее, так не хотелось идти в свою комнату.
Слуги проснутся, а ему и Лайле надо будет вставать и одеваться: суд ждет. Он коснулся пальцами ее плеча, ее шелковой кожи. Ему хотелось разбудить ее сейчас поцелуями, ему хотелось гораздо большего, но он прекрасно понимал, что у них сейчас нет времени.
С большой неохотой он встал с кровати и отыскал свое нижнее белье. Накинув халат, он в последний раз посмотрел на Лайлу. Она все еще спала, рассыпав по подушке свои черные волосы.
Юношеские фантазии не шли ни в какое сравнение с реальностью проведенной ими вместе ночи. Однако от суровой правды никуда не спрятаться, и сегодня или завтра ему придется убедить присяжных, опросив всего лишь двух оставшихся свидетелей, в том, что Лайла Дю Шамп не могла убить Жана. Видит Бог, в школе юристов его не готовили к совершению подобных чудес.
Глава СЕМНАДЦАТАЯ
Лайла сидела за адвокатским столом в ожидании начала суда и чувствовала себя куда более живой, чем все последние месяцы. Было полным безумием, что она, всего лишь несколько дней тому назад так страшившаяся смерти, вдруг влюбилась. И в это утро любовь наполняла ее радостью и помогала выстоять еще один день на этом процессе.
Сегодня утром, за завтраком, они так весело подтрунивали друг над другом… О, если бы каждое утро в ее жизни начиналось так великолепно! Впервые за многие годы она чувствовала себя просто счастливой.
В зал с непроницаемыми лицами вошли присяжные и заняли свои места.
— Всем встать, председательствует судья Франсуа Димитриус, — объявил пристав.
Открылась дверь, и в зал едва ли не вбежал судья, с вечной маской — серьезности на лице. Он сел за скамью и бросил взгляд на обвинителя.
— Доброе утро, ну что ж, начнем… Пол Финни встал.
— Обвинение вызывает капитана Фрэнка Оливера.
У Лайлы дыхание перехватило, когда она услышала имя своего крестного отца, и ей показалось, что она сейчас лишится чувств.
— А ты говорила, что его нет в Штатах и что он не успеет вернуться к началу процесса.
Выражение лица у Солье стало злым, а глаза подозрительно сощурились.
— Вообще-то он не должен был вернуться, — сказала Лайла, понимая, что попала впросак, и Дрю, судя по всему, возненавидит ее после того, как Фрэнк выступит со своими показаниями.
— Что ж он нам такого поведает? — прошептал Дрю.
В ответ она лишь покачала головой, не в состоянии произнести ни слова.
Она смотрела, как капитан дает присягу на Библии, и при воспоминании о последней с ним встрече, ее бросило в дрожь.
— Расскажите нам, в каких отношениях вы находитесь с обвиняемой? — спросил обвинитель у лучшего друга ее отца.
— Я ее крестный. Ее отец Энтони Дю Шамп был моим близким другом, — промолвил тот, отводя глаза от Лайлы.
— А вы не пытались недавно передать подзащитной послание?
Что?! Он пытался передать ей какую-то записку?!
— Да, я послал ей записку, в которой просил, чтобы мы встретились на площади Джексона, ответил капитан.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84