— Если ты, Элисия, еще когда-нибудь ослушаешься моего приказа, я выпорю тебя до полусмерти, — хрипло выдавил он сквозь стиснутые зубы.
— Вы не посмеете! — потрясение взвизгнула Элисия, и сердце ее бешено заколотилось.
— Я посмею. Не доводи меня до крайности, иначе моему терпению придет конец. Я отдал специальный приказ, чтобы тебя не отпускали кататься верхом без сопровождения. Это не было причудой или самодурством. Ты не знакома с этой местностью, а пустоши и болота могут оказаться очень опасными… не говоря уже о всяких неприятных неожиданностях. Мы находимся на побережье и воюем с Францией. В окрестностях могут прятаться и бродить контрабандисты, шпионы и бог знает кто еще.
Элисия огорченно подняла на него глаза, чувствуя себя бесконечно виноватой. Оказывается, он запретил ей кататься одной для ее же безопасности.
— Мне очень жаль, лорд… милорд… — Элисия смущенно заколебалась, не в силах заставить себя выговорить его имя.
— Меня зовут Алекс! А-л-е-к-с, и, Богом клянусь, ты будешь так меня называть. Скажи мое имя. Говори сейчас же! — Он снова угрожающе встряхнул ее.
— А-алекс, — промямлила Элисия, глядя на языки пламени в камине.
— Да, Алекс. Не так уж это трудно оказалось. — Он выпустил из рук плечи Элисии и отвернулся от нее.
— Я правда очень сожалею, но я всегда ездила одна и не привыкла к тому, чтобы за мной следовал грум, — попыталась она найти оправдание.
— А здесь тебе нельзя ездить одной. Ты будешь делать то, что я велю, и подчиняться моим желаниям.
— Если бы вы объяснили причину, почему мне нельзя ездить одной, я бы последовала вашему совету! — с досадой воскликнула Элисия, забывая о недавней покорности.
— Моя дорогая, мне нет нужды объяснять тебе свои поступки и приказы. Ты будешь выполнять мои распоряжения беспрекословно, — надменно заявил маркиз, бросая на нее вызывающий взгляд.
— Другими словами, я — ваша раба, ваша вещь. Не дождетесь! У меня есть мысли и чувства превыше ваших приказов и повелений! — со всей пылкостью заявила Элисия.
Лорд Тривейн прищурился и сжал кулаки.
— Если б я не был джентльменом, дорогая моя, я дал бы тебе пощечину, но мне жаль портить такое хорошенькое личико.
— О нет, можете исполнить ваше гнусное намерение. Я слышу от вас одни угрозы. С первой нашей встречи вы жаждете применить ко мне какое-то физическое насилие, — запальчиво продолжала она.
— Моя дорогая, если бы ты только знала, чего именно жажду я с нашей первой встречи, не стояла бы ты так вызывающе и не толкала бы меня к физическому проявлению мужского начала. Тебе бы не понравились методы, которые бы я использовал, чтобы тебя подчинить, — презрительно объявил он, и золотые глаза его, в которых отражался огонь камина, медленно прошлись по ее напряженной фигуре.
Испугавшись намека, Элисия попятилась.
— Я не бросаю вам никакого вызова, но вы скоро поймете, что я никогда не стану бесхребетной женой, безропотно выполняющей повеления своего мужа вопреки своим желаниям. И так будет всегда, сколько бы вы ни пытались мной помыкать.
— Неужели, моя дорогая? Надо же, а я и понятия не имел, что женился на такой свободомыслящей девице. Весьма содержательный разговор у нас получился. Я просто потрясен… А что подумают мои друзья?.. — насмешливо продолжал он, усаживаясь в одно из глубоких темно-красных кресел. — Я-то ошибочно считал вас кроткой и послушной девушкой, которая с распростертыми объятиями приветствует во мне своего мужа и господина.
— Вы насмехаетесь надо всем! — с негодованием воскликнула Элисия. Она стремительно направилась к двери, но на пороге обернулась и, сверкнув зелеными взбешенными глазами, объявила: — Так пусть этот брак тоже будет такой насмешкой и фальшью. И никто из нас ничего не требует… и не ждет от другого!
С этими словами она вихрем вылетела из комнаты, не обращая внимания на его сердитый, повелительный окрик.
Элисия перекатилась на спину и устремила невидящий взгляд в темноту нависшего над кроватью балдахина. Она несколько часов ворочалась, тщетно пытаясь уснуть, но ничего не помогало. Поджав колени, она села на постели и оперлась подбородком на скрещенные руки. Мысли ее вновь и вновь возвращались к бесконечному обеду, который она вытерпела до конца, не чувствуя вкуса ни единого из подаваемых блюд. Она радовалась лишь тому, что непомерно длинный стол отделяет ее от маркиза, не сводящего с нее яростных глаз. Она не могла припомнить, чтобы они когда-нибудь получали удовольствие от совместной трапезы. Бедный Антуан, темпераментный французский повар его светлости, должно быть, пребывал в унынии от пренебрежения его кулинарными шедеврами, которые то и дело отправлялись на стол лакеям и служанкам.
Сколько еще удастся им обоим выдерживать эту войну? Элисии, уставшей от нескончаемых препирательств, казалось, что лорд Тривейн купается в этом супружеском противостоянии. С другой стороны, она изнемогала от беспокойного ожидания очередного замечания, чтобы немедленно его отразить. Все ее умственные и душевные силы были сосредоточены на самообороне.
Она испытывала тягостную тревогу, словно на краю пропасти, когда один неверный шаг способен отправить ее в бездну, возврата из которой не будет. Не слишком разбираясь в характере маркиза, Элисия тем не менее сердцем понимала, что он кипит от злости и с каждой минутой эта злость становится все более яростной. По-видимому, она обладала какой-то особой способностью выводить его из терпения, лишать всегдашней невозмутимости. Что ж, значит, надменный маркиз нашел в ней достойного противника, равного ему по силе. Элисия улыбнулась про себя, наслаждаясь своей ролью шипа, вонзившегося в его аристократический бок.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107