Элисия ахнула. Ей сделалось дурно, когда глаза Агаты впились в нее с маниакальным злорадством.
— Что это ты побледнела, моя дорогая? Ступай наверх в свою комнату, отдохни немного. По-моему, эти новости тебя взволновали. Как же, такая честь! Мы так редко получаем в жизни то, что заслужили на самом деле… Но ты, Элисия, получишь… ты получишь!
Сдерживая рыдания, Элисия выбежала из гостиной, а вслед ей несся безумный хохот Агаты. Пробравшись к себе на чердак, она дала волю слезам.
Еще долго металась девушка по крохотной чердачной каморке, задевая макушкой за наклонный потолок, образованный скатом крыши.
«Должно быть, тетка сошла с ума, — размышляла она. — Нормальный человек не может так долго копить ненависть и оставаться в здравом уме. Господи Боже, что же мне делать? Куда мне деться?»
В целом свете у нее не было никого, к кому она могла бы обратиться. Нет, она скорее пойдет в работный дом, чем в семью Мастерсов.
Не в силах больше оставаться в этом доме, где, казалось, сами стены душили девушку и пытались лишить ее свободы и достоинства, Элисия подошла к окну. Ей открылся вид на отдаленные холмы и перелески, простиравшиеся к югу. Внезапный порыв ветра взметнул опавший листок, он затрепетал, повис в воздухе, маня ее своим вольным парением, и унесся прочь в гаснущем свете дня.
Решение пришло внезапно: Элисия покинет Грейстон и отправится в Лондон, где поищет себе какое-нибудь место. Другого выбора не было. Она и думать не могла о браке со сквайром Мастерсом. Оставаться в доме женщины, ненавидящей ее с такой безумной силой, не было никакой возможности. Нет, ей осталось только бежать отсюда, и как можно скорее.
Элисия вдруг ощутила полное изнеможение. Силы совсем покинули ее. Устало спотыкаясь, она добралась до постели и рухнула на нее. До наступления темноты сделать ничего было нельзя… оставалось только… Веки ее медленно смежились, и она провалилась в тяжелый сон.
Проснулась Элисия глубокой ночью. Каморку освещал лишь зыбкий лунный свет, который легонько коснулся ее лица.
Она резко села, сердце бешено заколотилось в груди. Который час? Девушка глянула в окно. Серебристая луна плыла в облаках, но она еще невысоко поднялась в небе: по-видимому, полночь еще не наступила. Элисия с облегчением заметила, что гроза приутихла. Значит, ей будет легче бежать по полям, пробираться лесом, не надо будет бороться с ветром, удерживая промокший плащ.
Бесшумно поднявшись с кровати и отгоняя остатки дремоты, Элисия взялась за дело. Она в одну минуту собрала свой нехитрый скарб: платья, ночную рубашку, теплую шаль, а также серебряную головную щетку и гребень, принадлежавшие ее матери, которые она прятала от тетки. Из дальнего уголка комодного ящика она, покопавшись, достала маленький флакончик духов, смесь роз и жасмина, которую так любила ее мать. Затем вытащила из-под матраса пистолет и спрятала его в глубь своей плетеной соломенной корзинки.
Став на колени перед кроватью, Элисия засунула под нее руку и бережно вытащила тщательно закутанный сверток. Размотав выцветшую голубую шаль, девушка взяла в руки самое дорогое свое сокровище — изящную фарфоровую куклу. С чуть заостренного книзу кукольного личика на нее смотрели ярко-синие нарисованные глаза, а розовый, как бутон, маленький ротик, казалось, был готов улыбнуться в любую минуту. Элисия любовно разгладила нежное кружево платьица, украшенного несколькими рядами голубых бархатных бантиков. Пальцы ее коснулись упругих золотых локончиков и застыли: она вспомнила тот день, когда после месячного пребывания в Лондоне отец вернулся с руками, полными подарков, и развлекал их забавными рассказами о своих приключениях. В конце рассказа он вложил ей в пухлые детские ручки эту куколку и с удовольствием наблюдал, как у дочурки засияли глаза и она сразу принялась по-матерински баюкать свое сокровище.
Элисия грустно улыбнулась, снова запеленала свое сокровище и, осторожно положив в корзинку поверх платьев, прикрыла толстой шалью. Самые дорогие для себя вещи она старательно прятала подальше от цепких глаз Агаты, зная, что если та их обнаружит, то немедленно выбросит, как сделала с другими семейными реликвиями, которые Элисия не сумела укрыть понадежнее.
Напоследок окинув комнату беглым взглядом, девушка набросила на плечи тяжелый плащ, подняла корзинку и шагнула к двери. Это было безобразное обиталище, каморка служанки, и она радовалась, что покидает ее. Девушка тихонько взялась за ручку двери.
Ручка не поворачивалась! Она попыталась повернуть ее в другую сторону… с тем же результатом. Дверь была заперта. Агата не доверяла ей и попросту посадила племянницу под замок. Она была в ловушке!
Сердце Элисии колотилось так громко, что, казалось, его оглушительный стук вот-вот разбудит весь дом. «Спокойно!» — сказала себе девушка. Она должна сохранять ясность мысли, несмотря на то что ее бросило в жар и в висках застучала кровь, разгоняемая отчаянно бьющимся сердцем. Она подбежала к окну и глянула на чернеющую внизу землю. Казалось, до нее было бесконечно далеко. Элисия медленно открыла окно, моля Бога, чтобы оно не скрипнуло. Ей придется вылезти из чердачного окна и, цепляясь за его раму, соскользнуть по крыше до края. На этой стороне дома рос многолетний плющ. Его мощные и крепкие плети давно никто не обрезал. Если она будет осторожна, то сумеет благополучно спуститься по нему на землю.
Элисия сорвала шнур от занавески, которая тут же обвисла вдоль окна, привязала его к ручке своей соломенной корзинки и, переведя ее через подоконник и край крыши, стала медленно спускать вдоль стены.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107