Руки Холта дрожали от холода и, видимо, сильно закоченели, потому что он никак не мог справиться с ремнями.
– Давай я, – поспешно проговорила Эйнджел. Ей довольно быстро удалось затянуть ремни на руках и ногах мужчины. Она боялась взглянуть в его лицо. Может, он был уже мертв?
– Я нашел его вскоре после того, как покинул хижину. – Словно читая ее мысли, сказал Холт. – Но тут разразилась такая буря, что нам пришлось искать убежища в пещере. Я раздобыл немного еды и развел огонь, но ничего не смог сделать с его ранами.
Окока, добравшись наконец до Холта и Эйнджел, отчаянно закричала при виде неподвижно лежавшего мужа. Склонившись над ним, она нежно погладила его бородатое лицо.
Эйнджел собрала одеяла, которые уронила в испуге индианка, когда увидела мужа, и накрыла ими его не подвижное тело. Его ресницы чуть вздрогнули, и Эйнджел с облегчением поняла, что он жив.
Холт, казалось, готов был упасть прямо там, где стоял. Подойдя к нему, Эйнджел сняла свои снегоступы:
– Вот, надень.
Он хотел было отказаться, но она приложила палец к его губам.
– Надевай, Холт. Так тебе будет легче дойти до хижины.
На этот раз Холт не стал с ней спорить. Он вставил ноги в крепления, и Эйнджел затянула ремни вокруг его ног. Увидев, что его сапоги промокли насквозь, она поняла, что и ноги у него закоченели от холода. Дело могло плохо кончиться, надо было спешить к хижине.
Окока взяла лошадь под уздцы и повела назад к хижине. Следом брел Холт. Шествие замыкала Эйнджел. Глубокий, по колено, снег не позволял идти быстро. К тому же Эйнджел приходилось буквально выдирать подол платья из снега. У нее подгибались ноги, и она едва не падала. К счастью, до хижины было не так далеко – всего несколько сотен ярдов.
Окока подвела лошадь к самой двери хижины и с помощью Эйнджел отвязала травойс, чтобы втащить его в хижину вместе с драгоценным грузом.
Холт попытался помочь, но Эйнджел решительным жестом отстранила его. Вместе с Ококой они втащили травойс в хижину и подтащили его поближе к пылавшему очагу. Обе женщины одновременно выпрямились, тяжело дыша.
– Как холодно, – произнес Холт таким странным голосом, что Эйнджел встревожено посмотрела на него. И вовремя! Как подкошенный, Холт рухнул на пол, увлекая за собой и Эйнджел.
Больно ударившись спиной, Эйнджел попыталась выбраться из-под закутанного в мех Холта.
– Холт! – воскликнула она, забыв про свою боль. Склонившись над ним, она с облегчением увидела, что он дышит. В отчаянии она повернулась к Ококе, но индианка была занята своим мужем, все еще не приходившим в сознание, и помощи от нее ожидать не приходилось.
– О Холт! – повторила она, гладя его холодные щеки. – Что же мне делать?
Эйнджел вновь оглядела хижину, словно ища ответа у стен. Одеяла и меховые покрывала, на которых она спала все эти ночи, все еще лежали на полу. Быстро вскочив на ноги и путаясь в мокрой юбке, она взяла несколько покрывал и укутала ими неподвижное тело Холта, затем сняла с себя шубу и подложила ему под голову. Встав на колени, она взяла его руку в свои ладони и стала быстрыми короткими движениями расти рать ее. Холт даже не пошевелился.
Когда его рука порозовела, она проделала то же самое с другой. Ладони Эйнджел уже горели от усилий и долгого трения. Потом она сняла его промокшие сапоги и стала растирать ноги, буквально синие от холода. Оставалось только надеяться, что они не были отморожены. Наконец она решила, что сделала все, что было в ее силах, и, плотно закутав его в меховые одеяла, поднялась с колен.
Взглянув на Ококу, Эйнджел увидела, что индианка больше преуспела в возвращении мужа к жизни: невозмутимо раздевшись догола, она легла рядом с раздетым ею мужем и натянула на них обоих теплые меховые покрывала. С другой стороны она положила Наки, и тот с радостным лепетом играл с бородой не реагировавшего ни на что отца. Когда Окока заметила удивленный взгляд Эйнджел, она жестом предложила ей сделать то же самое.
В ответ Эйнджел нерешительно пожала плечами. Ей и в голову не приходило проделать такое с Холтом, и не только из-за скромности. Словно читая ее мысли, Окока сурово нахмурилась. Казалось, темные глаза говорили Эйнджел, что в критической ситуации женщина должна сделать все, чтобы спасти своего любимого.
Закусив губы, Эйнджел вновь посмотрела на Холта. Было совершенно очевидно, что он сильно замерз. Даже в беспамятстве его била сильная дрожь. С минуту помедлив, она дрожащими пальцами стала расстегивать лиф платья. Оставшись в нижем белье, Эйнджел решила, что этого будет вполне достаточно и осторожно забралась под одеяла поближе к Холту. Прижавшись к его мокрой одежде, она поняла, что ей придется раздеть и его.
Холт тихо застонал, и Эйнджел испугалась, не сделала ли она ему больно. Кожаные ремни на его одежде замерзли, и пришлось немало повозиться, прежде чем ей удалось стянуть с него штаны и рубашку. Тело Холта было холодное как лед. Стараясь согреть его, она не сразу заставила себя прижаться к нему. Кристаллики льда на ресницах и волосах постепенно таяли в тепле.
Шевельнувшись, он вытянулся вдоль ее тела, прижимаясь к теплой коже. Долгое время в хижине слышно было только дыхание людей да завывание ветра снаружи. Струйки холодного воздуха проникали под меховое одеяло, и Эйнджел все теснее прижималась к Холту. Неожиданно его рука обвила ее талию и еще крепче притянула к себе. Теперь он уже не был таким ледяным. Прижавшись спиной к его твердому животу и мускулистым бедрам, Эйнджел почувствовала себя так уютно и спокойно, что почти уже заснула, как вдруг ощутила на своем теле прикосновения его рук.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103