Она переставила мебель, сменила обои, у одной стены поставила новый столик, у другой – книжный шкаф и наконец почувствовала, что комната принадлежит лишь ей и Филиппу.
Однако призрак иногда нарушал их покой. Она боялась, что он может явиться и теперь. Роза считала, что Труди вернулась за Филиппом. Неужели она права, с ужасом думала Элен.
Она подошла к стоявшему у изголовья столику, взяла связку ключей, с которой Филипп никогда не расставался и брал с собой даже в буш. Не обращая внимания на современные блестящие ключи, она стала один за другим пробовать те, которым явно было много лет. Наконец она нашло то, что искала. Ключ легко повернулся в замке. Элен выдвинула ящик – он оказался неглубоким. С черно-белой фотографии на нее смотрело прекрасное, озаренное жизнью лицо давно умершей женщины.
Труди.
Конечно. Кто же еще?
Впору поздороваться. Или выругаться.
Вот и разрешилась загадка, мучившая ее целых двадцать пять лет: куда подевался портрет первой жены Филиппа, смотревшей на нее со стены спальни в тот первый раз, когда Филипп привел ее в свой дом, в эту комнату, в свою постель. В следующий раз Труди уже не было. Элен понимала, что Филипп спрятал фотографию – такие вещи не выбрасывают; но она считала, что молодой жене не пристало ходить по дому и искать портрет, а с годами она забыла о его существовании. Но ей и в голову не могло прийти, что все это время он пролежал здесь, в спальне, что Труди являлась свидетельницей их самых интимных тайн, а в последние годы – самых постыдных деяний.
Элен почувствовала, как подступает дурнота, ей хотелось схватить портрет, скинуть его с самой вершины Снежных Гор и увидеть, как он разбивается вдребезги, или изорвать в клочья и спустить в унитаз. Она заставила себя взять фотографию в руки, положить на кровать. Сначала нужно найти то, что она ищет, а уж потом у нее будет предостаточно времени, чтобы решить, как поступить с Труди. Пока что она ни на шаг не продвинулась в своих поисках.
Содержимое запертых ящиков часто являет собой причудливую смесь ценных вещей и безделушек, и ящик Филиппа не был исключением. Здесь лежали старинные золотые запонки – с брильянтами, с жемчугом, тяжелая ониксовая печатка с выгравированной готической буквой «К», еще одна, из гранита и кровавика, золотые кольца с печаткой, а также несколько тяжелых золотых мужских часов из тех, что носят поверх жилета, и цепочки к ним. У Филиппа не было времени пользоваться такими вещами, он презирал мужчин, любящих «украшения», как он их называл.
Рядом со старинными драгоценностями лежали безделушки, некоторые из них явно сохранились со времен его детства. Красный воск для печатей и коробка спичек, старые ключи, сломанный перочинный нож, несколько открыток от давно позабытых друзей. Все это Элен отодвинула в сторону. Внизу лежали письма, официальные и личные. Она внимательно их просмотрела. Ни за что в жизни не хотелось бы ей увидеть то, что попало наконец в ее руки.
На самом дне ящика находилось несколько ничем не примечательных конвертов с напечатанным на машинке адресом, обычная деловая переписка.
Дорогой мистер Кёниг, начиналось первое письмо, оно было отправлено из Сиднея. Сообщаем, что такого-то числа вам назначен прием у мистера…
Второе письмо вносило некоторую определенность:
Сообщаем, что мы готовы к проведению рентгенологического обследования, предложенного мистером…
Прослеживалась определенная динамика событий:
…На прием, чтобы обсудить результаты обследования…
Каковы были результаты, явствовало из последних, более настойчивых посланий:
…Довести до вашего сведения, что в данном случае крайне важно принять безотлагательные меры. И хотя прогноз далеко не благоприятный – Вы просили сообщить Вам правду. Однако с применением современных лекарств и методов лечения можно замедлить развитие опухоли и продлить годы жизни.
В случае опухоли головного мозга, особенно если она захватила гипофиз, хирургическое вмешательство может привести к частичной потери речи и двигательной активности. Вполне возможно, что Вы будете прикованы к инвалидной коляске.
При отказе от лечения Вас ожидает не только усиление болей, но и нарушение психики, смена настроений, депрессии, к которым у вас уже наметилась склонность.
Рак.
У него был рак.
Элен посмотрела, когда было отправлено первое письмо. Почти три года назад у Филиппа определили рак, опухоль головного мозга, и он отказался от лечения.
Отказался от хирургического вмешательства, потому что боялся остаться калекой. И он носил это в себе, решив до последнего дня оставаться тем Филиппом, каким был всю жизнь, и изо всех сил бороться с болезнью. Тихое угасание – не для него.
Элен аккуратно сложила письма, каждое в свой конверт, и убрала в стол. Потом заперла ящик, положила ключи на ночной столик Филиппа, осторожно прилегла на свою половину кровати.
Она долго смотрела в потолок. Яростное полуденное солнце пробивалось сквозь подъемные жалюзи, прочертило на белых стенах темные полосы. Шло время, полосы передвигались по стене, а ее невидящие глаза были все так же устремлены в потолок. Наконец она заплакала. От боли у нее разрывалось сердце, ее горе было так велико, что ей не хотелось больше жить. Элен Кёниг оплакивала смерть своего мужа.
15
Джон.
Нужно поговорить с Джоном.
И нужно перестать плакать, нужно остановить этот бесконечный, бессмысленный поток слез. Неужели она все еще горюет о Филиппе? Нет, она плакала о том, что не смогла стать хорошей женой.
Она оплакивала женщину, которая стояла и смотрела, как ее муж приближается к вратам смерти, тогда как должна была идти с ним рука об руку, покуда это возможно;
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96