— Ты меня не понял, я не то имел в виду.
Пендери-старший поразился настойчивости брата, всегда такого кроткого, тихого. Ему не по душе был этот разговор.
— А это ответ тебе!
Юноша сверкнул глазами:
— Тогда я сам посмотрю.
Кристоф повернулся и хотел было уйти, но Максен сжал его локоть:
— Я не допущу, чтобы она снова тебя обманула, — крикнул он, забыв о присутствии девушки и рыцарей за ширмой, — тебе надо держаться от нее подальше.
Юноша попытался вырвать локоть из железных пальцев брата, но это ему не удалось.
— До того, как ты вернулся в замок, я был здесь хозяином, — напомнил он Максену.
— Ты? Не смеши меня, Кристоф. Неужели надо напомнить, что я выбрал власяницу и монастырские стены, хотя должен был вступить в наследство? А вместо тебя замком управлял сэр Ансель. Ведь так?
Кристоф побагровел:
— Я думал, монастырь тебя изменит.
Эти слова кольнули Максена в самое сердце и затронули такие струны его души, которых опасно было касаться. Борясь с бушевавшими в душе страстями, рыцарь даже закрыл глаза:
— Я изменился.
— Тогда…
И все-таки злая страсть победила в нем.
— Как ты скоро забыл, что Томас гниет в могиле, — взорвался Пендери-старший. — И что эта шлюха, которую ты называешь «леди», виновна в его смерти.
Пораженный и подавленный, Кристоф отступил назад. А Максен тут же пожалел о вырвавшихся гневных словах, которые давно таились в его душе. Он и раньше хотел высказать их брату, но сдерживался, а вот теперь сорвался и выплеснул все.
Отпустив брата, Максен погрузился в размышления. По дороге в Этчевери он думал о том, что сумеет убедить Кристофа стать хозяином, чтобы сам он мог опять удалиться в монастырь, но теперь убедился, что надеялся напрасно. С первых же минут встречи рыцарь понял, что юноша не способен управлять землями, взять на себя все хозяйские заботы. Он был для этого слишком мягким, слишком невинным и собирался таковым оставаться впредь.
Слова Кристофа прервали его горестные размышления:
— Это очередная уловка, да?
Максен понял, на что он намекает, хотя ничего не говорил о своих замыслах, связанных с Райной. Рыцарь позволил ей бежать. А когда спустя три дня он пустился на поиски, то никому не сказал, куда идет, хотя все прекрасно знали куда.
— Кристоф… — Максен обернулся и посмотрел на служанку, которая прислушивалась к их разговору. — Оставь нас!
Девушка дернулась от неожиданности и выскочила из комнаты.
— Безобидна, — заметил юноша, провожая глазами Сету. — Она плохо понимает французский.
— Ни один сакс не безобиден, — возразил Максен. — Даже та, которая хочет разделить ложе с норманном.
Кристоф провел рукой по волосам, которые вопреки французской моде того времени были слишком длинны.
— Ты так и не ответил мне, — упрямо проговорил он. — Ты обманул меня?
— Да, а ты меня предал.
— Тем, что помог Райне? — юноша покачал головой. — Нельзя назвать предательством помощь…
Думаю, что это следует считать выполнением твоего приказа или пожелания.
— А ты сделал бы это, если бы я тебя попросил? Повернувшись, Максен открыл сундук, где лежали доспехи и одежда умершего Томаса.
— Значит, ты совершил бы предательство.
— Я старался спасти женщину, обвиненную в преступлении, которое она не совершала.
«Невиновна, всегда невиновна». Если бы только Максен мог вырвать это слово из уст брата и растоптать его…
— Мы уже говорили об этом, — процедил он сквозь зубы, борясь с закипающим в душе гневом.
— Говорили! — воскликнул Кристоф. — Нет, Максен, ты ошибаешься, с тобой невозможно разговаривать.
Пендери-старший поднял брови и начал надевать рубашку, стараясь сдержаться.
— Я — хозяин замка, и пусть это тебя не удивляет.
— Нет, не удивляет, но у меня есть право голоса.
Вначале Максен не обратил на его слова никакого внимания, но потом в памяти всплыли слова Райны: «Кристоф станет мужчиной: если ему будут оказаны должное уважение и внимание». Его оскорбило, что правдивые слова были сказаны предательницей.
— Тогда говори, но не тяни.
Кристоф растерянно захлопал ресницами:
— Ты ошибаешься насчет Райны. Хотя она и пыталась заставить Томаса думать о себе плохо, у девушки — доброе сердце. Райна никому намеренно не причинит зла.
Не слушая брата, Максен шагнул за ширму и приказал слуге принести шлем.
— Саксонская ведьма одурманила тебя, брат, так же, как одурманила Томаса.
— Я не верю этому.
— Ты думаешь, что влюблен в нее?
Кристоф изумленно поднял брови:
— Нет, Максен, — тихо произнес он. — Я считаю ее своей сестрой и никогда не думал о ней как о любовнице или жене.
— Сестра не могла бы обмануть и предать тебя, послав Томаса на смерть.
— Она хотела свободы и больше ничего. Она не знала, что, убегая, ведет его к гибели.
— Значит, ты винишь Томаса?
— Да. Ведь если бы он позволил Райне вернуться к соплеменникам, то остался бы жив.
— Попробуй-ка убедить меня в ее невиновности!
— Он посадил ее в клетку, навязывал свои обычаи, заставлял одеваться, ходить подобно знатной даме, дал ей титул, хотя Райна не хотела этого.
— Томас взял бы ее в жены, — бросил Максен, а ей бы следовало стать наложницей.
Кристоф покачал головой:
— Райна не хотела стать его женой, потому что не любила.
— Любовь, — презрительно хмыкнул Максен. — Какие романтические бредни витают в твоей голове, Кристоф? Почти все браки заключаются без любви. Она не нужна там, где надо примирить враждующие семьи, увеличить состояние и воспитать детей с хорошей родословной, достойных носить гордое имя отца.
— Но этого она не хотела.
— Посмотри, куда ее завела собственная глупость. Еще один брат погиб от рук саксов, а моя жизнь исковеркана.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101