Для него Жизель была огоньком, мерцающим в ночи, милым ребенком, который чудом появился на свет. Она родилась в муках, и выносила ее женщина, давно вышедшая из детородного возраста. Жизель выжила и стала всеобщей любимицей в семье, где рождались одни мальчишки. Из пяти сыновей до взрослого возраста дожили только трое.
Люсьен наклонился к сестренке.
– А если ты снова покатаешься на моих плечах, ты признаешь меня, да?
Широко открытые глаза девчушки округлились, рот приоткрылся – она начала вспоминать.
– О, – пробормотала она. Затем, не желая так быстро сдаваться, Жизель гордо вскинула голову.
– Только моим братьям позволено быть моей лошадью, – твердо произнесла упрямица.
Старший де Готье предложил:
– Ну, тогда представь себе, что я твой брат, если хочешь посмотреть, каков мир сверху.
Бесконечно любопытная Жизель очень хотела о чем-то спросить, но крепко сжала губы и стояла, не двигаясь.
Вздохнув, Доротея подтолкнула дочь к лестнице.
– Дочурка, иди и приведи Эрве.
Жизель уже пошла выполнять приказание матери, но тут же повернулась к Люсьену.
– Эрве – мой брат, – доложила она и помчалась наверх.
– Уже к вечеру она не будет слезать с твоих рук, – заверила сына Доротея, затем, взяв Люсьена под руку, повела его туда, где ждали Винцент и остальные.
Усадив мать, старший из братьев устроился в кресле, которое недавно занимал Винцент.
– Оставьте нас одних, – приказал он рыцарям и слугам.
Они неохотно удалились. В комнате повисло напряженное молчание, которое попыталась нарушить мать.
– Скажи нам...
– .Нет, мама, подождем Эрве...
Донельзя удивленная странным поведением сына, который, вернувшись в родной дом, должен был бы скакать от радости и веселиться, как ребенок, а вместо этого ведет себя подобно неотесанному мужлану, Доротея взглянула на среднего сына.
– Присаживайся с нами, – предложила она. Тот немного помедлил, затем сел в кресло, удаленное от Люсьена на безопасное расстояние. Напряжение становилось ощутимым, недоброе предчувствие охватило собравшихся. Наконец появился Эрве. Остановившись на последней ступеньке, младший из братьев изумленно разглядывал гостя.
– Я не поверил Жизели, – пояснил он, – но это правда.
Будто тяжкий груз свалился с его плеч, он побежал к Люсьену.
Тот поднялся, чтобы заключить Эрве в объятия, отмечая про себя, как окреп и возмужал брат в его отсутствие. Николас не преувеличивал.
– Как хорошо, что ты дома, – радостно сказал Эрве, когда Люсьен отстранился от него. – Очень хорошо. – Юноша уселся за стол.
– Многое изменилось, – заявил старший де Готье, оставаясь стоять. Он смотрел на Винцента. – Я все узнаю, но позже, сначала мне надо задать вам один вопрос.
Средний брат тоже поднялся.
– Я заранее знаю, о чем ты хочешь спросить, – произнес он, и его красивое лицо осунулось и побледнело.
Сдерживать гнев для Люсьена всегда было невообразимо трудно. Но он знал, что должен держать себя в руках хотя бы ради матери.
– Я думаю, что ты должен знать, но в курсе ли все остальные?
Винцент посмотрел на мать, на младшего брата, затем неохотно перевел взгляд на Люсьена.
– Нет, они думали, что ты мертв.
– Мы все думали, что ты погиб, – вмешалась Доротея, изумленно подняв брови. – Когда ты не вернулся из Франции и не было никаких других известий, ничего другого не оставалось думать.
– Но ведь известия были, не так ли, Винцент?
Выслушав этот странный диалог между двумя ее старшими сыновьями, Доротея тоже поднялась.
– Объясни мне, Люсьен, – взмолилась женщина. – О чем ты говоришь?
Винцент совершил самый героический поступок в своей жизни – подошел ближе к брату.
– Он и объясняет, мама, – сказал средний брат. – Было известие о том, что он жив.
– Что? – Доротея схватилась за сердце.
– Да, известие пришло вместе с требованием выкупа от одного из мусульман.
Слишком много волнений свалилось на плечи несчастной женщины. Зашатавшись, она рухнула в кресло.
– Ты никогда не говорил об этом, – прошептала она.
Винцент умоляюще взглянул на мать.
– Как я мог? Кошельки были тогда практически пусты, нельзя было наскрести достаточно денег на выкуп.
– Что ты имеешь в виду «не было достаточно денег»? – прорычал Люсьен.
Средний брат опустил глаза.
– Когда отец умер, а от тебя не поступало известий, я подумал, что, если ты мертв, то я – наследник, решил, что все – мое...
– Все твое, – повторил старший брат, упирая сжатые кулаки в бока, чтобы не пустить их в ход. – И что ты сделал с наследством?
За него ответил Эрве:
– Он их проиграл, почти все до последней монеты.
– Я пытался вернуть деньги обратно, чтобы заплатить выкуп, – оправдывался Винцент.
– А сейчас мы на грани нищеты, – горько заметил Эрве.
«Вот о чем предупреждал Байярд», – мелькнула мысль, у Люсьена. Многое изменилось в Фальстаффе, и потрясение, которое он испытал, узнав о потере Дьюмор Пасс, ничто по сравнению с тем, что он чувствовал сейчас. Внутри у Лесьена будто что-то оборвалось. Он взглянул на Эрве.
– Объясни.
Младший брат сложил руки на груди, его левая нога нервно подрагивала:
– Скажи ему, Винцент, – настаивал он. – Скажи наследнику Фальстаффа, кто сейчас держит в руках большую часть земель де Готье.
Глядя в тот момент на среднего брата, только безумный мог назвать его красивым. Его точеное лицо, которому всегда завидовали мужчины, теперь, донельзя искаженное, стало похоже на карикатуру.
– Каждый раз, когда я думал, что он у меня в руках, этот ублюдок умудрялся отхватывать у меня еще кусок, – с трудом произнес Винцент, проводя дрожащей рукой по лицу. – Мне надо было остановиться, но казалось, что в следующий раз удача будет на моей стороне и я все отыграю.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130