Я способен позаботиться о благополучии Чарити гораздо лучше, чем вы.
Леди Маргарет раздраженно прищурила глаза и принялась вертеть в пальцах очки, а затем начала теребить кроличью лапку и серебряный полумесяц, висевшие у нее на шее.
— Об этом и речи быть не может. Вы неподходящий жених для моей внучки.
Этот ответ попал в самое больное место: каким-то сверхъестественным образом старуха выбрала тот довод, которым потчевали его отцы самых знатных лондонских семейств. Он неподходящий жених? Даже здесь, в глуши, в этом полуразрушенном имении? Все его защитные реакции ожили. Он грохнул кулаком по столу так, что леди Маргарет чуть отпрянула в своем кресле. В этот момент он снова превратился в Остина Бульдога.
— Я дворянин, с титулом, получил должное образование и пользуюсь репутацией приличного человека; богат, кое-чего достиг в жизни… и не то чтобы был противен с виду! Какого черта вам еще надо? Вы что, рассчитываете заполучить в женихи принца Уэльского?
Упрямая старуха злобно сверкнула глазами:
— Вы самый невезучий человек из всех, кого мне доводилось встречать!
Рейн даже вздрогнул. Ему отказывают из-за его невезучести?
— При чем здесь вообще эта глупость? Да, я схлопотал пулю в зад, но если б не этот злополучный выстрел, меня не отнесли бы в ваш дом, я не познакомился бы с вашей внучкой и не захотел бы жениться на ней — так что не такой уж я и невезучий!
Но леди Маргарет вскинула подбородок:
— С вами обязательно что-нибудь случится, и сердце моей внучки будет разбито.
— И все? То есть вы просто боитесь, что я скоро отдам концы и сделаю ее вдовой? Ну так по крайней мере я оставлю ее богатой вдовой… — Он запнулся на полуслове. Чарити еще горевала по умершему отцу. Может быть, опасения старой дамы не так уже смехотворны. Он действительно был ранен. Ему представилось прелестное лицо Чарити, на котором написана тревога за него. И если с ним случится что-нибудь похуже огнестрельной раны… Но тут его бульдожья решимость подняла голову и быстро разогнала эти жалкие мыслишки. — Ничего со мной не случится, и нечего тут каркать. — Все черты его лица словно заострились, и на нем появилось выражение легендарного остиновского упрямства. — Ваша внучка считает, что я подхожу ей лучше некуда. И я женюсь на ней… и буду спать с ней, и она нарожает мне детей, и я буду наслаждаться семейной жизнью… и доживу до таких преклонных лет, что самому противно станет. Так все и будет, с вашего благословения или без оного.
Старуха посмотрела на это лицо, выражавшее нечистивейшее упрямство, на выпяченную челюсть, на страстный огонь, пылавший в серых глазах, и поняла, что уже не в ее силах поправить дело.
— Если Чарити примет ваше предложение, я не стану говорить «нет».
Когда Рейн вышел из библиотеки, на губах его играла довольная усмешка. Разговор прошел не так уж плохо, решил он. Теперь нужно только отыскать Чарити и сделать ей предложение. И он сразу увидит, как в глубине ее глаз загораются эти чудные искорки, и заключит ее в объятия… Господи, да он же стал горячий, как печь, от одной только мысли о ней!
Мелвин с минуту чесал в затылке, соображая, затем объявил, что не так давно видел, как молодая хозяйка проходила мимо огорода. Но Чарити там не оказалось. Рейн окинул взглядом хозяйственные постройки. Так как и это результатов не дало, он решил наведаться на конюшню — не помешало бы, кстати, проверить, как там поживают его лошади, которых доставили из города.
В конюшне ее не было. Потратив несколько минут на осмотр своих чистокровных вороных, он пошел прочь, но остановился в дверях, чтобы одернуть жилет.
И тут он краем глаза уловил какое-то быстрое движение. Голова его мгновенно обернулась в ту сторону. Но нет, это была не блондинка в черном, не она. Это был мужчина, малорослый худенький заморыш в серых обносках и старых сапогах. И было что-то в его полусогнутой фигуре и опасливости движений, что наводило на мысль — человек от кого-то прячется. Он остановился возле угла хлева, и вдруг из-за этого самого угла появилась чья-то рука и поманила его. Заморыш тут же нырнул за угол вслед за скрывшейся рукой.
Сам не понимая зачем, Рейн решил последовать за мужчиной. Когда он крадучись дошел до угла и осторожно заглянул за него, то увидел двоих. Они торопливо шли прочь от Стэндвелла, и у второго на плечо был закинут мешок. Один маленький и квадратный, второй низенький и худой — ба, да эта парочка была Рейну знакома!
Это были те самые паскудники, которые стреляли в него! Ну-ну. Шея Рейна побагровела, заалели и уши. Руки сжались в кулаки. Десятки раз он давал себе клятву, что обязательно разыщет этих стрелков и задаст им такую взбучку, что им небо с овчинку покажется! Стоп, а что, собственно, эти проныры делали здесь, в Стэндвелле?
Он поспешно зашагал к опушке леска, в котором только что скрылась дрянная парочка. Затем долго шел по их следу по каменистой, размытой дождями расселине, ведшей к утесам над бухтой. Тропинка оказалась довольно опасной, приходилось прыгать с камня на камень, так что скоро его нога и раненая ягодица заныли. Но, не желая упускать из виду стрелков, Рейн Остин превозмог боль.
А они, сами того не подозревая, довели его до края утесов, а затем вывели к узкому проходу в камнях, даже с несколькими ступеньками, который было и не приметить из-за валунов и зарослей кустарника. Узенький каменный уступ вел к входу в пещеру. Рейн остановился и, затаив дыхание, стал ждать, не выйдет ли парочка. Они не выходили — ага, значит, пора ловушке захлопнуться.
Чарити увидела Рейна, когда он еще был возле конюшни, из окна верхнего этажа.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130