Места вокруг было мало, и в тесноте ее плечо постоянно касалось плеча Брока. Кроме того, от Брока шел резкий запах одеколона и кожи его куртки, и это удивительно на нее действовало, никак не давая сосредоточить внимание на работе.– Добрый вечер, – произнес Моуди, входя в комнату на костылях. За ним следовала Сара. – Вы надеетесь победить меня? – скептически прищурился он. – В детстве я только тем и занимался, что вырезал тыквенные головы. – Он с трудом опустился на стул, и тот легонько скрипнул.– Слышала, Рыжая? – чуть толкнул Брок свою напарницу. – Вызов брошен. Покажем старине Моуди, на что мы способны.– Думай, кого ты называешь стариной, приятель. Этим костылем я могу ударить сильнее, чем прикладом.Над столом пробежал смех. Затем Барт спросил:– Кстати, а какой будет приз победителю? Мне этого никто не говорил.– День освобождения от работы, – радостно объяснил Уилл. – Тот, кто сделает лучшую голову, получит день освобождения от всех работ.– Вот как? – повернулась к Броку Пруденс и направила на него обвиняющий взгляд. – Могу я узнать, кто это объявил?– Виноват, – сознался Брок.– А кто будет судьей? – заинтересовалась Полли. – Мы все участники, поэтому здесь нет незаинтересованных лиц.– Быть судьями пожелали Джо и Ханна, – объяснил Брок. – Я обещал им за это пачку табака «Булл Дархэм».– Тогда у меня нет никаких шансов, – мрачно отложил костыли полковник. – Саре надо взять другого партнера.Брок отрицательно покачал головой:– В этом нет необходимости. Ханна решила простить вас, Моуди. С этого вечера она снова будет нам готовить.Эту весть за столом встретили с большим воодушевлением, послышались радостные возгласы и даже аплодисменты.– Мне на это следовало бы обидеться, – мрачно произнесла Пруденс. Ответом ей был дружный смех.Наконец работа была закончена. Участники соревнования с тревогой следили за лицами Джо и Ханны, внимательно изучавших их работы. Лица судей были непроницаемыми до того момента, когда Джо взял в руки творение Брока.– Это никуда не годится, – объявил Джо и глянул на Брока так гневно, что Пруденс встревожилась. В самом деле, тыква своим большим носом и узкими глазами напоминала самого Джо. Но индеец только сердито фыркнул и, скрестив руки на груди, пошел дальше. Пруденс вздохнула с облегчением – Джо не знал, что и она приложила к этому творению свою руку.Когда Ханна взглянула на тыкву Моуди, она не смогла удержаться от смешка – глаза тыквы были сведены вместе, во рту виднелся только один зуб.– Кто бы мог подумать? – тихо прошептал Моуди на ухо Саре. – Похоже, ей понравилось мое творение. Возможно, я дам ему ее имя.Сара сжала его руку.– Только не это, Мартин Карстерс, если вы не хотите снова обедать в одиночестве.– Я этого не боюсь, – ответил Моуди, – если со мной будете вы.И Сара в который раз не нашлась, что ему ответить.
Набросив на себя старую отцовскую куртку и надев ботинки из шкуры мула, Пруденс отважилась выйти из дома, чтобы прохладный ночной воздух остудил ее голову.Дождь и снег перестали сыпать с неба, но по-прежнему было холодно, и Пруденс заметила, что от ее дыхания в воздухе остаются клубы пара.Старательно обходя подернутые тонким льдом лужи, Пруденс направилась к надгробным плитам, но не успела она сделать и несколько шагов, как ее окликнули. На фоне неба она разглядела силуэт Брока.Всего через несколько секунд он уже был рядом и взял ее за локоть.– Что ты делаешь здесь, Рыжая? В такую тьму ты можешь оступиться и упасть.Пруденс была тронута столь искренним вниманием, однако то, как по-хозяйски Брок взял ее за руку, ее возмутило, и она ответила более резко, чем намеревалась:– Я могу сама о себе побеспокоиться. Этой дорогой я хожу уже много лет.– Но такая погода случается не каждый день.– Однако и ты не сидишь дома, – заметила она.– Мне надо было посмотреть лошадь Уилла. Она хромает, а я решил, что ему лучше не выходить в такую погоду.Ее гнев исчез быстрее, чем лед в августе.– Это очень разумно с твоей стороны. Я тоже хотела бы взглянуть.– Тогда возьмись за мою руку, – сказал Брок. – Я тебя проведу.– Не будь смешным, – ответила она, отвергая эту опеку, и решительно двинулась вперед, но всего через несколько шагов ее нога поехала на льду, и только руки Брока, схватившие ее за талию, спасли ее от падения. Пруденс тут же попыталась вырваться из его крепких рук, но они ее не выпустили, и она так и прошла к конюшне, чувствуя себя в твердых объятиях Брока, как в тесном корсете.– Открой дверь, – распорядился он. Она решительно сложила руки на груди.– Отпусти меня и открой сам.Он разочарованно вздохнул. Здесь было холодней, чем в погребе, а хозяйка ранчо еще спорит с ним, кто будет открывать дверь.– Ты самая упрямая женщина из всех, кого я встречал. А теперь живо открой дверь.Этот голос был таким властным, что она немедленно повиновалась. Но когда они вошли в тепло конюшни, Брок ее не освободил. Вместо этого он повалился на кипу сена и увлек ее за собой.Конюшня, полная знакомых запахов лошадей, кожи и сена, тишины и уюта, казалась раем по сравнению с холодом за дверью. Но Пруденс совсем не чувствовала себя уютно.– Отпусти меня немедленно, – зашипела она, стараясь высвободиться. Однако он только крепче обнял ее.– Что с тобой, Рыжая? Ты что, никогда не была в мужских руках?– Конечно, была.Единственным человеком, которому это позволялось, был Джекоб, но в этом Пруденс признаваться не хотела.Брок ткнулся холодным носом в ее шею, и по ее коже пробежала дрожь.– От тебя исходит удивительный запах, Рыжая, как от сирени весной. Теперь каждый раз, видя сирень, я буду вспоминать о тебе.Она замерла, прекратив сопротивление.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81