Свободной рукой выдернул из канделябра свечу, задул ее и ткнул в один из подлокотников.
Раздался почти неслышный щелчок, и львиные челюсти сомкнулись быстрее молнии. Еще две челюсти захватили ножки, потом сиденье кресла откинулось назад, а ножки в этот момент ушли вперед.
– Работает за счет рычагов и противовесов, – объяснил Ахилл низким и ласковым голосом. – И я не уверен, смог бы я найти ключ, чтобы открыть замки. – Он погладил плечи Элеоноры. – Или как скоро я захотел бы это сделать.
Элеонора в ужасе смотрела широко открытыми глазами на мерзкое кресло, куда привела ее наивность.
– Я не думаю, что мне хочется быть наивной.
– Рад слышать, – отозвался Ахилл. Элеонора высвободилась из его объятий и пошла, глядя на кровать, мимо которой проходила, потом задумчиво провела пальцем по краю полированного шкафа.
– А может быть, это совсем не игра, а охота? Вас это привлекает?
Она послала ему понимающую улыбку. – Отсюда следует то, что не привлекает вас, – отсутствие охоты! Конечно! Ответ с самого начала был передо мной – даже сама мадам де Рашан упоминала об этом. «Он не тот человек, который соблазнится явной возможностью», – сказала она. Между прочим, вы знали, что она бросила «приворотное» зелье в ваше вино, когда вы находились в Жемо?
– Да, Элеонора, понял, как только легкомысленно выпил его. Было трудно не заметить… действие.
– Ах, тогда я боюсь, вам придется удовлетвориться явной возможностью. У меня нет приворотного зелья.
– На самом деле вы оперлись на шкаф, полный ими. Но я уверен, что буду больше удовлетворен без их возбуждающего действия.
Элеонора несколько поспешно отступила от шкафа.
– Нет, если я сама им стану, – сказала она, стягивая порванный охотничий жакет с плеч и бросая его на пол. – Теперь что мне следует сделать в первую очередь? Возможно, предложить себя?
Она распахнула перед лифа, выставляя округлую грудь над корсетом, потом слегка наклонила голову, чтобы посмотреть на Ахилла через полуприкрытые веки.
– Или, может быть, это недостаточно вас провоцирует?
Д'Ажене выпрямился:
– Элеонора…
Она развязала пояс своих юбок. Со свистом кембрика и батиста они упали на пол.
– Прекратите это!
– Нет, подождите! – Она начала выдергивать заколки из волос. Длинные, густые золотисто-каштановые локоны тяжело упали почти до колен, и Элеонора потрясла головой, чтобы разметать их.
Она услышала частое дыхание Ахилла и подумала, что распустить волосы оказалось не слишком хорошей идеей. Его глаза жаждали ее.
Одежда Элеоноры валялась на ковре: зеленая горка жакета и концентрическая рябь юбок, выглядевших зеленым озерком, в которое бросили гальку.
Одетая только в чулки, корсет и порванную рубашку, она подошла к достаточно невинно выглядевшему креслу. Уперев руки в бедра, Элеонора вопросительно посмотрела на Д'Ажене.
– Оно безопасно, – ответил он.
– Могу я доверять вам?
Уголки его губ приподнялись в двусмысленной улыбке.
– Нет.
Она сглотнула и отвернулась. Задавая вопрос, Элеонора уже знала ответ. Она действительно могла доверять ему. Это заставило ее с тревогой понять то, что в отличие от нее он никогда не старался обмануть. Как раз напротив, фактически с того момента, как они встретились, он был до неприличия искренним в своих желаниях. А она нет.
Элеонора робко опустилась в кресло, насторожившись, боясь услышать тихий щелчок. Звука не было. Кресло осталось обычным креслом. Она медленно расслабила часть мускулов.
– Слишком много ловушек для излишне доверчивых.
– Слишком много ловушек для привораживающих. – Тело Ахилла звенело в готовности, когда он глазами обводил мягкие очертания Элеоноры, сидевшей в кресле, обтянутом розовым бархатом. Бездумным жестом, перед тем как сесть, она перекинула захватывающий дух водопад своих волос через плечо вперед, и теперь они частично покрывали ее тело, как извилистый ручей, журчащий вдоль вычурных изгибов берега.
Ахилл сорвал с себя остатки рваной рубашки и куртки и намеренно бросил их поверх ее юбок. Символичный, но недвусмысленный жест, и, увидев в свете свечей, что она покраснела, он понял, что жест не был напрасным. Он тоже мог привораживать.
– Но скоро я и сама окажусь в недоумении, – заметила она. Ее слова донеслись до Ахилла через дымку собственных мыслей. – Я здесь, сижу с вами, пью вино…
– Будучи чрезвычайно привораживающей, – прервал он ее.
– Сейчас да, но чуть раньше… Я и правда подумала, что вы можете… – Через полуприкрытые глаза Ахилл увидел, как Элеонора повернулась к нему, ее грудь приподнялась. Боже милосердный, он хотел ее! – Я подумала, что вы можете… – Она осеклась, облизнула губы и закончила шепотом: – Можете изнасиловать меня.
– А теперь вы думаете, что нет?
В ее глазах засветилась тревога. Бокал слегка задрожал в руке. Его тело на мгновение напряглось, но он убедил себя, что ее беспокойство происходит от смущения, а не от ситуации.
– Что я за женщина, если сижу здесь в таком виде… и пью с вами вино! – Элеонора поставила бокал на рядом стоящий столик.
Ахилл прошелся глазами по ее ласкающему взор телу, потом подумал о женщине, с которой он играл в карты, о ее сообразительности, когда они сидели, притворяясь в отсутствии интереса друг к другу, подумал о том, как она схватила его за руку, когда он вел ее к ужину и ей задали вопросы о детях. Картинки одна за другой вспыхивали в его мозгу…
– Что вы за женщина, Элеонора? Красивая женщина. Но ваша красота заключается не только в лице и фигуре, но и в вашем уме, понятливости, силе, страсти, мужестве…
– Мужестве! Я в ужасе неслась от вас!
– В ужасе ли, Элеонора?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120