Проходя мимо кушетки, Эшфорд остановился. Внезапно его охватило странное чувство: ему показалось, что за ним наблюдают. Он поднял голову и оглядел комнату. Никто не входил сюда, кроме него. Он был совершенно один.
Он повернулся, подошел к окну и внимательно осмотрел улицу. По пустынной улице время от времени проезжали коляски, еще реже можно было увидеть одинокого прохожего.
И все же, как ни странно, чувство, чти за ним наблюдают, не покидало Эшфорда.
Хмурясь, он отвернулся и потер затылок. «Может быть, я нервничаю больше, чем мне это казалось», — подумал он. И так бывает с каждым, кто ждет, что медлительная Немези-да наконец готова свершить долгожданное мщение.
Его сомнения улетучились, едва в комнату впорхнула Ноэль. Не сказав ни слова, она бросилась в его объятия.
— Я так волновалась. У тебя все прошло, как было задумано?
Эшфорд привлек ее к себе, прижал к груди, страстно целуя.
— Все прошло именно так, как я и рассчитывал. Западня готова, полиция оповещена. К завтрашнему дню все будет кончено. — Его взгляд потеплел, а пальцы гладили ее волосы. — А как дела здесь?
Ноэль улыбнулась, обхватила Эшфорда за шею и вся отдалась восхитительному ощущению его близости.
— Эшфорд, случилось кое-что, о чем тебе следует знать. Андре был здесь.
— И? Твой отец вышвырнул его? — Он стиснул зубы.
— Папа отправился к своему поверенному, чтобы сделать все необходимые распоряжения. — Она сделала попытку непринужденно улыбнуться. — Но, откровенно говоря, я подозреваю, что он придумал себе занятие, чтобы избежать встречи с мадам Руссо. Иногда она становится просто навязчивой.
— Ноэль! — Эшфорда было трудно ввести в заблуждение.
Она вздохнула и ответила прямым взглядом на его вопрошающие глаза.
— Андре даже не вошел в комнату. Он оставался в холле. Блэйдуэлл позаботился об этом.
Ноэль помедлила, но потом, решившись, пересказала ему весь разговор с молодым художником, упомянув и о том, что он случайно узнал о предстоящей свадьбе.
— Значит, ему известно, что мы помолвлены, — задумчиво сказал Эшфорд. — Уж и не знаю, радоваться или огорчаться. Ты говоришь, он вел себя благопристойно?
— Да, вполне… Но я сказала ему, что выхожу за тебя из чувства долга.
— Из чувства долга?! — Губы Эшфорда скривились в усмешке: — Как-то не вяжется с образом женщины, которую я недавно держал в объятиях. И все же признаю, что ты выбрала хороший способ смягчить удар и успокоить Сардо. Так или иначе, но он понял, что ваши встречи кончились, и это меня несколько успокаивает. Я хотел бы знать другое, как глубоко он завяз в делах Бариччи. Только поставляет картины или делает нечто большее? И куда, черт возьми, девает тогда деньги, которые получает за свои услуги?
— Скоро ты все узнаешь. Но пока держись подальше от входной двери. И Блэйдуэллу следует наблюдать за визитерами строже обычного… А сейчас помоги Грейс приготовить корзинку с ленчем на завтра.
— На завтра?
— Да, мы едем в Маркхем. Я не могу дождаться момента, когда мои родители узнают о наших планах. Ноэль просияла:
— И я не могу, Эшфорд! Сегодня утром я говорила с прадедушкой. Он согласился обвенчать нас. Он в восторге от того, что я ему рассказала. Прежде чем мы отправимся в Маркхем, мне хотелось бы сделать остановку в его приходе и познакомить вас.
— Сочту за честь для себя. — Эшфорд наклонил голову, и его губы прикоснулись к ее губам и раз, и другой.
Его охватило яростное желание защитить ее от любой опасности. Он был бы счастлив, если бы эта свадьба состоялась уже завтра.
— Я люблю тебя, Буря, — пробормотал он охрипшим голосом. — И кто нужен тебе, тот имеет право на мое внимание. Что же касается твоей модистки, — добавил он, — не трать на нее слишком много времени. От нее требуется сшить твое подвенечное платье, больше тебе ничего не понадобится. — Он многозначительно хмыкнул: — Ты будешь слишком занята исполнением супружеских обязанностей, чтобы тебе нужна была лишняя одежда.
Андре поднялся из кустов, окружавших дом. Глаза его горели безумием, руки тряслись, он пожирал глазами пару, не размыкавшую объятий, — вся сцена была видна ему через окно гостиной.
«Предложение графа было для меня полной неожиданностью… Мы едва знаем друг друга… едва знаем друг друга… Чувство долга… долга… долга» Он продолжал проклинать ее, когда добрался до своего дома. Рывком распахнул дверь, с яростью захлопнул ее за собой и тотчас же споткнулся о свой мольберт. Был конец дня, но лучи солнца еще просачивались в окно и падали на полотно на мольберте. Портрет Ноэль. Она смотрела на него своими изумительными глазами, и от ее красоты захватывало дух. Портрет был почти готов. Оставалось нарисовать только сережки. Вчера, после возвращения из галереи Франко, он дописывал портрет, работая до поздней ночи. Его сжигало желание как можно скорее завершить работу. Когда он закончит портрет, она будет принадлежать только ему. Ее образ, запечатленный на полотне, обретет вечную жизнь. И тогда никто не отнимет ее у него. Никто! Впрочем, уже сейчас, думал он, лихорадочно нанося последние мазки, она принадлежит ему. Когда она будет принадлежать ему и телом — вопрос времени. Бариччи глупец. Он заблуждается. Ноэль не предаст его, как другие. Кто угодно, только не Ноэль! Но оказывается, Бариччи не заблуждался. Он был прав! Ноэль предала его — точно так же, как все другие женщины. С приглушенным рыданием Андре схватил портрет, в каком-то оцепенении глядя на прекрасную женщину с головкой, окруженной ореолом смоляных волос, богиню с безупречной кожей, обольстительной улыбкой, чьи сапфировые глаза смотрели на него с портрета, смотрели, насмехаясь над его восторгом, над его обожанием.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96