Он потер спину… дьявольски тяжелые эти мешки! Внезапно, когда он проходил мимо колдунов, один из них протянул руку и похлопал его по плечу.
3
«Сапфир» все еще скользил к гавани в Сене; Хонакура сидел на дубовом сундуке, словно взъерошенный черный филин, Ннанджи беспокойно ходил возле окон, а Уолли метал в мишень ножи. Затем в рубку ворвалась Брота, закутанная в объемистый кожаный плащ, казавшаяся еще более огромной, нежели обычно, словно рассерженная грозовая туча. Вокруг нее сразу же образовалась лужа из воды, стекавшей с плаща и капавшей с ее косички. Вода блестела на ее пухлом смуглом лице и белых бровях.
– Не нравится мне это место, – прогремела она. – Что, по-твоему, ты намереваешься здесь узнать, милорд?
– Не знаю, госпожа.
– Торговцы будут искать укрытия. Они захотят прийти сюда!
Уолли об этом не подумал. Другого подходящего места, откуда можно было бы хоть что-то увидеть, на корабле не было. Иллюминаторы внизу были на одном уровне с пристанью, или даже ниже.
– А если повесить занавеску? Да – я ведь видел, как здесь вешали белье, верно?
Брота закатила глаза при мысли о том, что воины будут прятаться за мокрым бельем, но повернулась и отправилась организовывать все необходимое.
– Где наш талисман? – спросил Уолли. – Пожалуй, стоит не спускать с него глаз.
Ннанджи кивнул. Он уже поворачивался к двери, когда Хонакура сказал:
– Лорд Шонсу! Что, по-твоему, было самым необычным из того, что сделал колдун, который поднялся к нам на борт в Вэле? А ты, адепт? Что ты думаешь?
– То, как он убил человека одним щелчком пальцев, – предположил Уолли.
– То, что другим щелчком он не убил меня! – усмехнулся Ннанджи, словно в этом было что-то забавное.
Старый жрец пожал сгорбленными плечами.
– Мы знали, что они способны на нечто подобное. А ты даже не попытался вытащить меч, адепт. В отличие от покойного воина Кандору… Нет. Не в этом дело. – Казалось, он был чем-то озадачен.
– Так расскажи нам.
– Дело в заклинании, приносящем удачу, которое он обещал наложить на наш груз!
Какие еще яркие мысли возникали под этой сияющей лысиной?
– Он наверняка знал про пожар, – сказал Уолли.
– Именно! Это как та птица, которую они наколдовали в котелке для капитана, верно?
– В самом деле?
Хонакура нахмурился, видя бестолковость воинов.
– Если ты захватишь опасного пленника, лорд Шонсу, станешь ли ты демонстрировать свое воинское искусство? Станешь ли ты подбрасывать в воздух яблоки и разрубать их мечом?
– Хочешь сказать, они просто пускали пыль в глаза?
– Словно маленькие дети! Зачем?
Это была любопытная мысль, возможно, весьма существенная. Хонакура как никто другой разбирался в людях.
– Катанджи говорит, что колдун весь был покрыт буграми. Это интересует меня значительно больше, – сказал Уолли.
– Буграми? Бородавками?
– Нет. Их мантии сделали из очень тяжелого, плотного материала, но в ту ночь был очень сильный ветер, и Катанджи говорит, что либо он был обвязан какими-то пакетами, либо у него было очень много туго набитых карманов. Сообразительный, шельмец. Кстати, Ннанджи…
Хонакура искоса посмотрел на него.
– Его сообразительность заключается не только в этом.
– Что ты имеешь в виду? Ему ведь было приказано…
Старик предостерегающе приложил палец к губам – появились Брота и Мата с тюками белья. Они быстро натянули веревку через всю комнату и развесили на ней мокрые простыни. Ннанджи сдвинул сундуки к одной стене, так что воины могли сидеть там незамеченными и вместе с тем видеть и слышать все, что происходит. Брота заверила их, что они будут находиться на стороне, которая ближе к берегу, и смогут также наблюдать за пристанью. Идея с бельем была остроумной, но не слишком правдоподобной, поскольку в этот дождливый день в Сене ничто не могло высохнуть. Интересно, подумал Уолли, могут ли колдуны видеть сквозь ткань – но в этом случае они могли бы столь же легко видеть сквозь дерево.
Палуба начала заполняться мокрыми людьми, включая детей, которые хихикали над новыми для них капюшонами. Их игра могла с успехом отвлечь внимание, если бы у кого-то возникли подозрения, поскольку ничто не кажется более невинным, чем детский смех.
Когда «Сапфир» причалил к пристани, Уолли вспомнил о Катанджи. Теперь было слишком поздно посылать за ним Ннанджи. Хонакура, который только что с беззаботным видом удалился прочь, преднамеренно отвлек внимание Уолли от мальчишки, и уже не в первый раз. Катанджи явно что-то замышлял, и Хонакура прикрывал его. Так или иначе, новичку было приказано не сходить на берег в портах, принадлежавших колдунам, так что вряд ли ему что-либо всерьез угрожало. Уолли перестал думать о Катанджи.
– Томияно заявил, что если колдуны в Вэле в состоянии были вынести присутствие Ннанджи на корабле, то вряд ли их очень расстроит след от ожога, и остался на виду, вооружившись кинжалом. Джия развлекала детишек, так что моряки могли спокойно заниматься своими делами.
Таможенником оказалась старуха, сгорбленная артритом и хромая, угрюмая и вежливая. Она не обратила внимания на шрам капитана, быстро пробормотала, что воинам не позволено сходить на берег, получила два золотых и заковыляла прочь. Уолли заключил, что она, вероятно, настоящая, и что она, вероятно, боится своих хозяев.
Итак, попытки колдунов ликвидировать коррупцию среди своих чиновников оказались успешными. В портах на правом берегу воины либо не были не в состоянии, либо не пытались с ней бороться, так что взяточничество там традиционно процветало. Единственным, что воины считали преступлением, были всевозможные проявления насилия.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124