Остальные двое были внутри рубки – Телка успокаивала Виксини, или, может быть, наоборот.
Аус уплывал вдаль; «Сапфир» начало покачивать с борта на борт, по мере того как ветер посреди Реки становился все сильнее. Солнце было еще высоко, и до заката было еще очень далеко. Работа в качестве посланника Богини была весьма напряженной – в первые три дня своей миссии Уолли успел настроить против себя два города колдунов, всю гильдию воинов и целый корабль моряков. И, возможно, самих богов.
В данный момент самым важным были моряки.
А взамен он узнал… что?
Он описал все, что видел – горящую тряпку, появление птицы, исчезновение кинжала, необъяснимый ожог моряка. Включая истории из Ова, истории о магических флейтах и яростных огненных демонах. Включая истории из храмовых казарм, которые пересказывал Ннанджи. Однако еще хуже того, что он видел, было то, что он слышал.
– Я думал, что, возможно, они могут читать чужие мысли, – сказал он; Шонсу не знал слова «телепатия». – Слышать то, о чем мы думаем? Но это можно исключить, поскольку мне удалось их одурачить, когда я прикрывал Катанджи; они не знали, о чем я тогда думал. Значит, остается невидимость. Когда Джия со мной говорила, рядом с нами стоял невидимый колдун.
Хонакура вздохнул.
– И сколько же их на борту сейчас?
– Кто знает? Продолжай говорить, и, возможно, мы услышим их смех.
Ннанджи поднял голову и начал оглядываться по сторонам, словно пересчитывая невидимых колдунов. Или, возможно, наблюдая за моряками. Они почти закончили приводить в порядок палубу, и взгляды, которые они время от времени бросали на пассажиров, носили явный оттенок угрозы. Томияно взбежал по другим ступеням на корму, намереваясь поговорить со своей матерью, сидевшей у руля. Вместо похищенного кинжала у него был новый.
– Мой разум давится, когда я прошу его проглотить невидимость, – пожаловался старик. Он не слышал прежде, как Ннанджи рассказывал историю Тарру о колдуне на осле, первое упоминание на эту тему, так что Ннанджи ее повторил специально для него. Хонакура обнажил беззубые десны в жуткой гримасе.
– Мой тоже, – согласился Уолли. – Но я не вижу другого объяснения. Возможно… если моя глупость вообще имела какой-то смысл, она дала мне возможность побеседовать с колдунами. И кое-что я все же узнал. Так что все было не совсем впустую.
– Почему не невидимые воины? – мрачно заметил Ннанджи. – Сделай меня невидимым, милорд брат, и я очищу Ов и Аус для тебя.
Он бы и сам это сделал, и с превеликим удовольствием.
Томияно спустился обратно и поспешил в дальний конец палубы. Моряки, мужчины и женщины, столпились вокруг него, словно группа детей, замышляющих какую-то шалость.
– История достопочтенного Тарру может иметь другое объяснение, – пробормотал Хонакура. – Колдуны, возможно, могли менять метки на лбу. Тогда человек на осле просто становился кожевником, или слугой, или кем-то еще.
– Я сам видел, – терпеливо сказал Уолли. Старик не мог свыкнуться с мыслью о том, что у воина могут быть мозги.
– И это объясняет также и появление фальшивого таможенника, если ты был прав, сочтя его колдуном.
– И это тоже! Однако метки не могут объяснить, каким образом они подслушали нас с Джией. Вероятно, на палубе находился колдун.
Хонакура вздохнул.
– Да. И если бы я мог менять свой облик, полагаю, я бы выбрал себе внешность примерно как у того таможенника – молодого и красивого. Ты бы меня тогда полюбила, Джия?
– Он был очень симпатичный, – тактично сказала Джия. Она улыбнулась и поцеловала Уолли в щеку. – Но я люблю только воинов.
– Одного воина, – сказал Уолли.
– Одного большого, сильного воина.
Он поцеловал ее в ответ. Прошло много времени с тех пор, как они делили пуховую постель в королевских покоях храмовых казарм, когда его тело ощущало всю ту страсть, которую должен был ощущать Шонсу. Храм уже начинал казаться старыми добрыми временами.
Среди команды затевалось что-то недоброе. Моряки исподтишка бросали на них хитрые взгляды. Что-то было решено, о чем-то они договорились. Позорный поступок Уолли превратил их страх в презрение. Капитан был обезображен на всю жизнь, сам корабль оказался в опасности. Что бы ни было причиной первоначальной враждебности моряков, теперь у них были веские причины возмущаться непрошеными гостями – и меньше поводов бояться Богини. Посланники не ползают в грязи.
– Дальше, – сказал Уолли. – Как они узнали, что я на борту? С помощью таможенника. Я ушел в рубку до того, как меня можно было увидеть с берега – я в этом уверен. У меня хорошее зрение, но я не мог различить людей на набережной.
Хонакура задумчиво наморщил свое обезьянье лицо.
– Мне кажется, что они могут посылать друг другу вести, милорд. Колдуны в каменоломне видели, как ты поднялся на борт голубого корабля. Я видел не слишком много голубых кораблей в Аусе. – В лишенном письменности Мире корабли, естественно, не имели написанных на носу имен.
– Возможно, – сказал Уолли. – Хотя я убежден, что колдуны не знали меня как Шонсу. По крайней мере вначале. Тонди могла сообщить им мое имя, но весть об этом не успела бы дойти до Ауса. Меня узнал кто-то в толпе. – Он слишком выделялся. Рослые воины встречались редко.
– Тогда, возможно, они могут видеть на расстоянии, – сказал жрец. – Они увидели, что мост разрушен, но, возможно, не видели, что воины его пересекли. Затем колдуны с обеих сторон встретились у разрушенного моста… Это вполне возможно! Вот почему они так долго догоняли нас у каменоломни!
– Возможно, – заключил Уолли. – И они видели меня на борту, когда «Сапфир» входил в порт? Может быть, может быть!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124