А если он не свернет с дороги, то она непременно приведет его мимо жиденького леска и яблоневого сада прямехонько во двор Адриенны.
Словно подтверждая ее умозаключения, конский топот стал явственно приближаться. А вскоре послышались и голоса. Слов, правда, еще нельзя было разобрать, но уже было ясно, что разговаривают как минимум двое.
Итак, он не один! Сердце Одри забилось от нетерпения. Она вслушалась повнимательнее и с удовлетворением отметила, что оба голоса – мужские.
Одри вся обратилась в слух, напряженно вглядываясь в темноту. Наконец ей удалось разобрать первые слова, которые произносил ее галантный рыцарь, и слова эти несколько смутили Одри.
– Сукин сын! – донеслось до нее. – Проклятие!
– Сумеешь продержаться, Чарли?
– А черт его знает. Надеюсь, что они продырявили меня навылет. Но болит, скотина, так, что мочи нет.
Он в самом деле ранен! Одри не сомневалась в том, что ранен именно ее герой, а не его спутник. Голос раненого был таким, какой и должен быть голос настоящего рыцаря – низкий, бархатный, звучный баритон. Второй голос герою ее мечты не мог принадлежать никоим образом – он был для этого слишком писклявым и гнусавым.
Одри мысленно простила своего рыцаря за некоторую вульгарность в выражениях, списав ее на боль от раны, и подняла горящую лампу высоко над головой, указывая путь странникам, мчащимся во мраке ночи.
– Проклятие! – сразу же донеслось из темноты. – Посмотри-ка, там свет! Неужели эти сволочи выставили здесь засаду? Ну, тогда мы влипли по уши!
От неожиданности Одри едва не выронила лампу из рук. Слова, произнесенные звучным, глубоким голосом, должны были бы зародить в Одри беспокойство, но она не встревожилась, а, напротив, еще выше подняла над головой лампу и закричала:
– Сюда! Сюда!
Она услышала, как замедляется стук копыт. Но прежде чем окончательно остановиться, лошади фыркнули, тяжело дыша, и Одри поняла, что животные очень устали от долгой скачки.
Голос – тот самый, что так понравился Одри с той секунды, когда она его впервые услышала, – спросил из темноты:
– Кто здесь?
В тоне его явно сквозила настороженность. Одри откашлялась, словно певица перед выходом на сцену, и постаралась, чтобы голос ее прозвучал музыкально и нежно.
– Меня зовут мисс Адриенна Хьюлетт, сэр, и я с радостью готова помочь вам в эту нелегкую для вас минуту.
Очевидно, тот стиль, которым изъяснялась Одри, произвел впечатление, потому что там, в темноте, сначала немного помолчали, а затем гнусавый голос негромко спросил:
– О чем это она, черт побери?
Что ему ответил второй голос, Одри не слышала. Зато она поняла по звуку, что один из незнакомцев начал медленно приближаться, и сердце ее замерло. Наконец из ночного мрака показалась еще неясная фигура всадника. Одри повыше подняла свою лампу, освещая дорогу.
Возникший перед нею всадник был сказочно хорош. Свою шляпу он где-то потерял во время бешеной скачки, и его темные, слегка вьющиеся волосы растрепались от ветра, ниспадая на высокий аристократический лоб незнакомца. Глаза его в свете лампы показались Одри черными – и такими бездонными! – в обрамлении удивительно длинных густых ресниц. Свет и тени причудливо переплетались на лице всадника, и Одри успевала рассмотреть скорее отдельные черты лица, чем все лицо в целом. Глазам ее представал то волевой, четко очерченный подбородок незнакомца, то его тонкий, с горбинкой, нос.
Когда же в круге света показался весь всадник, Одри даже затаила дыхание, обнаружив, что таинственный ночной гость не только красив, но к тому же высок, строен и прекрасно сложен.
Невероятно, но возникший из мрака всадник полностью отвечал идеалу мужской красоты, который Одри столько раз рисовала в своем воображении.
И она поняла: наконец-то он появился – ее верный рыцарь, воплощение ее мечты.
Чарли Уайлд раздраженно откинул прядь волос, упавшую ему на лицо. Какого черта эта идиотка так сильно размахивает своей дурацкой лампой? Чего доброго, еще уронит ее и спалит весь дом дотла.
– Мы не тронем тебя, – пробурчал он, полагая, что девчонка просто дрожит от страха. Простреленная рука нестерпимо ныла от плеча до самых кончиков пальцев. – На нас напала шайка разбойников, – продолжил Чарли, размышляя при этом, не слишком ли много крови потерял он за последние часы. – И один из них подстрелил меня.
Ему и самому стало стыдно за свою ложь, да что поделаешь? В нынешних обстоятельствах у него просто не было выбора. Впрочем, к чести Чарли Уайлда нужно заметить, что прожженным лжецом он никогда не был.
– Боже милосердный, – раздался из темноты тонкий женский голосок.
Саму девчонку Чарли так до сих пор и не сумел рассмотреть – слишком уж далеко от своего лица она держала эту чертову лампу. Сейчас он, правда, прищурился, пытаясь все же понять, кто перед ним – то ли простушка, то ли совсем чокнутая, – но опять не разобрал.
Впрочем, какая ему разница?
Сдерживая нетерпение, готовое прорваться наружу, Чарли спросил по возможности учтиво:
– Скажите, мэм, для вас не будет слишком обременительно, если мы остановимся здесь и посмотрим, что там у меня с рукой?
– Разумеется, входите! – послышалось из темноты. – Мой дом к вашим услугам.
У нее был певучий, мягкий южный говор – такого нежного говора Чарли не слышал давным-давно, с тех пор как покинул свою родную Джорджию. Так могла бы говорить только девушка, родившаяся и выросшая на южных плантациях.
Затем она повернула лампу, и Чарли впервые увидел ее лицо, правда, не совсем четко, поскольку неяркий желтый свет и резкие черные тени делали его черты размытыми, неопределенными.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109