— Ты вправе так поступить, — подтвердил Дэвид. И к удивлению Шоны, его голос смягчился. — Дэнни — славный мальчуган, миловидный и сообразительный. Он выжил только потому, что послушался меня и сделал то, что я велел ему. Он мог утонуть, но набрал побольше воздуха и поплыл так, как я сказал.— Я не могла добраться до него, — объяснила Шона. Дэвид вдруг вскочил, гневно подступив к ней ближе.— Что, черт возьми, ты делала в шахте?Шона подбоченилась и тем не менее была вынуждена отступить, когда Дэвид остановился вплотную к ней.— Я… я должна была спуститься туда. Я знала, что там остался ребенок…— Похоже, страдания детей слишком легко сбивают тебя с пути и заставляют принимать нелепые решения, Шона. Тебе следовало бы выйти замуж, обзавестись своими детьми и исцелиться от безумной страсти заботиться обо всех и каждом.— Слава Богу, что тебе, видимо, не хватило времени, чтобы жениться и произвести потомство! Из тебя получился бы на редкость бессердечный отец!— Мне хорошо известно, что я не в состоянии спасти мир.— Опасность угрожала единственному ребенку, а не миру.— Ребенок уцелел. Ты не должна была спускаться в шахту.— Но я не могла иначе! Поскольку я здесь хозяйка…— Ты здесь не хозяйка.— Не Дагласам решать, кто я такая, — зло отозвалась Шона. — Я — леди Мак-Гиннис, я унаследовала титул своего отца, и мне уже до смерти надоело спорить о своих правах с несносными мужчинами!— Мне все равно, будь ты даже королевой. Пока я жив, больше ноги твоей не будет в шахте.— Но ведь ты предпочел оставаться мертвым.— Тебе известно, насколько я жив и здоров, — напомнил Дэвид.Шона почувствовала, что прижимается спиной к холодной каменной стене комнаты в башне; отступать дальше некуда, а Дэвид склонился над ней, повторяя предостережение. Шона с трудом глотнула, почувствовав, как он запустил пальцы в ее волосы, заставляя ее поднять лицо. Она задрожала и принялась мысленно уверять себя, что дрожь вызвал холод камня. Она попыталась бесстрастно и с достоинством выдержать его пронзительный ледяной взгляд.— Пять лет тебя считали погибшим. Поскольку и теперь предпочел оставаться мертвецом, ты лишен власти.— Неужели?— Мертвецы не способны ни принимать решения, ни ставить условия.— Ну что же, миледи, смею вас уверить: я — тот труп, который способен и на то, и на другое, особенно когда дело касается вас.Шона стиснула зубы, но поборола желание высвободиться из его рук.— Если дела в поместье настолько заботят тебя, почему ты так долго медлил, прежде чем воскреснуть из мертвых? — яростно выпалила она.Шона тут же пожалела о собственных словах, ибо лицо Дэвида стало непроницаемым, челюсти сжались, а жилы на мошной шее натянулись от напряжения.— Меня удерживают обстоятельства, над которыми я не властен, — ровным тоном сообщил он, стискивая пальцы в волосах Шоны. — Не стоит напоминать мне о том, где я провел последние пять лет.От этого тона по спине Шоны распространился холод, напоминая: Дэвид вернулся, чтобы потребовать собственность, принадлежащую ему по праву. И чтобы отомстить.Шона вгляделась в его глаза, вспоминая, как он назвал место, где очутился по ее милости.— Ты был в преисподней, — прошептала она.— Да, — хрипло подтвердил Дэвид.— Но я не знаю, как ты там очутился… в каком бы аду ты ни был! — с жаром воскликнула она. — Дэвид, ты не слушаешь, но ты должен понять: той ночью в конюшне был кто-то другой, а не один из моих родных. Видел бы ты их сегодня, Дэвид, всех до единого, когда…— Я видел их.— Ты не мог видеть все, что…— Я видел гораздо больше, чем ты предполагаешь, — заверил Дэвид.— Но на мою жизнь больше никто не покушался, — напомнила Шона.— Да. Я стоял на страже каждую ночь, ожидая, когда кто-нибудь попытается проникнуть к тебе в спальню, несмотря на засов.— Никто не причинит мне вреда. Никто, кроме…— Ну? — сердито напомнил он, когда Шона помедлила. — Никто, кроме…— Тебя! — заключила она.Дэвид мрачно усмехнулся. Очевидно, ему и в голову не приходила мысль выпустить Шону.— Какой бы вред я ни причинил вам, миледи, он будет ничтожным по сравнению с болью, на которую вы обрекли меня.— Если бы можно было вернуться в прошлое, я изменила бы все, что случилось той ночью. Клянусь Богом, Дэвид!К собственному ужасу, Шона вдруг почувствовала, что слезы жгут ей глаза. Она пыталась бороться с ними: она не имела права поддаться слабости, не в силах была признаться ему в том, что пережила после той ночи. Никогда.— Если бы я могла, я бы отправилась в ад вместо вас, лорд Даглас! — зло прошипела она.— В самом деле? — переспросил он, подняв бровь. — Рад слышать, и хотя я не намерен отправлять вас в ад, все же сегодня хотел бы заполучить постель. Кресло у камина отнюдь не орудие пытки, но и не удобное ложе.К невероятному облегчению Шоны, Дэвид отпустил ее и направился к постели.Взбив одну подушку, он бросил вторую Шоне. Она подхватила ее на лету, едва сдерживая гнев.— Не будешь ли ты так любезен бросить мне и одеяло? — осведомилась она.Не оборачиваясь, Дэвид небрежно швырнул ей одеяло. Оно накрыло Шону с головой. Шона гневно сбросила одеяло и, прежде чем сумела сдержаться, вскочила, готовая броситься на Дэвида.Она спохватилась как раз вовремя, ибо он вновь обернулся. Шона застыла, стиснув кулаки за спиной и высоко вздернув подбородок.— Жадный и ничтожный ублюдок! В замке полно комнат и кроватей, ты мог бы оказаться в любой из них!Дэвид высоко поднял бровь. С улыбкой и сарказмом в голосе он повторил:— Стало быть, жадный и ничтожный ублюдок?— Вот именно! Ты мог бы выбрать любую из по меньшей мере десятка постелей, но предпочел злорадствовать, сбросив на пол меня!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107