Гилберт ходил по сцене взад и вперед, в безукоризненном черном пиджаке и полосатых брюках, покачивая тросточкой с серебряным набалдашником. Девушки замерли от нетерпения.
— Я точно знаю, что я хочу, леди, и должен предупредить вас, что мне придется искать кандидатку на эту роль вне моего театра, если я не найду среди вас актрису, отвечающую моим требованиям.
Он остановился на середине сцены, оперся на трость и окинул острым взглядом ряды лиц, уставившихся на него.
— Итак, кто из вас думает, что способен взвалить на свои плечи успех или провал всего спектакля?
— Никто из нас, если он ставит вопрос именно так, — пробормотала Рози. — Если в спектакле что-нибудь не заладится, во всем обвинят цыганку. Я вижу это за версту.
Пианист заиграл мелодию из этой сцены. У цыганки было большое соло, а затем вступал хор солдат. Это была волнующая музыка. Прежде чем она закончилась, четверо девушек вскочили на ноги, желая попробоваться на эту роль. Лейла почувствовала, что Рози толкает ее локтем.
— Иди, Лей, это как раз твоя музыка. Вспомни «Либерстраум».
Лейла почувствовала странное возбуждение.
— Я не запомнила мелодии и не умею читать по нотам. Я только выставлю себя круглой дурой, — сказала она.
— Как и остальные. Никто из них не умеет читать ноты.
Лейла колебалась, боясь, что, если она провалится, ее могут выгнать даже из хора.
— Ты сказала, что во всем будут обвинять цыганку, — напомнила она подруге.
Рози похлопала ее по коленке.
— Старик Гилберт сказал, успех или провал. И потом, это он ставит шоу, а не я. Мало ли, что я сказала. — Она взглянула на Лейлу. — Разве ты не хочешь воспользоваться случаем, чтобы показать мерзкому Вивиану, что не нуждаешься в его дурацких туалетах?
Лейла вскочила и под испытывающим взглядом Лестера Гилберта присоединилась к четырем предыдущим девушкам у пианино. Что ж, теперь она принимала подарки и приглашения от джентльменов, как он просил, и выслушивала их оскорбления. У него есть возможность дать ей соло и выполнить свое обещание.
Поскольку она вышла последней, ей и петь пришлось последней, а это означало, что, когда ей вручили бумагу с текстом и она вышла на середину сцены, мелодия уже хорошо засела у нее в голове. Лейла стояла в лучах света, ее волнение нарастало, она представляла ряды лиц в красных плисовых креслах в украшенных золотом ложах. Все эти лица будут смотреть на нее, если она взвалит на свои плечи успех всего спектакля.
До нее донесся голос Лестера Гилберта.
— Пианист уже два раза сыграл вступление, мисс Дункан. Вы доставите нам удовольствие услышать ваш голос или нет? Лола — пылкая цыганка, поющая о предательстве, а не робкая девушка, которая готовится уйти в монастырь.
Лейла понимала, что он пытается подбодрить ее, и ей вдруг вспомнилась сцена в кебе, когда сонный, самоуверенный голос превратил Лейлу Дункан в Лили Лоув. Чувство стыда и невероятного разочарования от слов, которые он сказал ей, гнев оттого, что он понял, что она обыкновенная девушка, придали ее голосу краски и нюансы, когда она запела о предательстве. Она призывала все эти пустые кресла сочувствовать, а не осуждать, сострадать, а не презирать тех, кто слишком легко поверил в любовь.
Когда Лейла закончила петь, ее всю трясло. Она была ошеломлена, что пением можно передать все чувства: радость и злость, что звуки выходят не только из горла, но и из сердца. Дрожа, она повернулась и обнаружила, что все на сцене аплодируют ей, на их лицах она увидела выражения, которые представляла в пустом зале. Всегда красивое лицо Рози стало от возбуждения еще прекраснее. Она вскочила на ноги и энергично захлопала в ладоши. Лестер Гилберт, раскинув руки, пошел к ней навстречу. На его лице сияла широкая улыбка.
— Мисс Дункан, — выразительно произнес он. — Почему вы мне никогда не говорили, что у вас такой великолепный голос? Уже много лет я не имел удовольствия первым увидеть настоящий талант. Если Бог вкладывает в кого-нибудь из нас способность производить такие звуки, значит, он существует.
Гилберт повел Лейлу к остальным девушкам. Она была слишком взволнована, чтобы говорить. В своем воображении она все еще была в цыганском костюме, окруженная возбужденными солдатами.
— Но, моя дорогая, — продолжил он, — если людям хочется послушать оперу, они идут в Ковент Гарден, а не в Линдлей. — Улыбнувшись, он похлопал ее по рукам, прежде чем отпустить. — Наши зрители приходят сюда развлекаться, а не переживать. Я не могу вам позволить вселять чувство вины в сердца джентльменов и горечь отчаяния в сердца их жен.
Цыганка не должна пробуждать ни злость, ни жалость к персонажам на сцене, а зрители не должны переживать из-за своих собственных недостатков. У вас прекрасный голос, мисс Дункан, но здесь он совершенно не к месту. Зрители хотят, уходя домой, напевать песенки, которые услышали здесь от своих давнишних кумиров. Боюсь, вас они не примут.
Они дошли до кулис, и он оставил ее, любезно пообещав, что в «Веселой Мэй» для нее будет место в хоре. Прошло несколько мгновений, прежде чем она поняла, что ее отвергли, а взяли блондинку со скрипучим голосом, сказав, что она будет идеальная Лола, если наденет черный парик и немножко подучится.
Лейла почувствовала, что из глаз сейчас хлынут слезы. Она выставила напоказ свои сокровенные чувства, вложила в пение все то, в чем не осмеливалась признаться даже себе. И теперь ей говорят, что ее голос совершенно не к месту, что она не нужна. Что она заставит зрителей переживать. Они не хотят слушать правду, они хотят жить в придуманном мире, где всегда счастливый конец.
Лейла стояла в кулисах, не слушая возмущенных слов Рози.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146