– Придержи язык, женщина! – голос лорда Грэстана постепенно набирал силу. – Оставь свои безумные бредни и убирайся. – Последние слова он буквально прорычал, и они разнеслись по всему залу. Все внезапно остановились, музыка на резкой визгливой ноте стихла.– С радостью, – ответила она шипящим шепотом, не желая, чтобы слуги слышали, что произошло между ними. – Но теперь вы для меня не существуете. Вам было нужно мое наследство – ступайте, получите его у моей сестры. Что же до того, чтобы запереть меня, я не предоставлю вам такого удовольствия. Отныне я сама удалюсь на свою половину, а вы можете развлекаться с какими угодно шлюхами, помимо нее.И она побежала, не глядя, лишь бы подальше от него. Когда она остановилась, задыхаясь, у входной двери, он бросил вдогонку кубок, который упал и разбился у ее ног.– Убирайся! – громыхал он. – Я сыт тобой по горло.Ровена выскочила из дверей и бросилась вниз по лестнице. Не помня себя от гнева, она добежала до ворот в сад и прислонилась к ним, задыхаясь в беззвучных рыданиях.– Да простит мне Бог, – воскликнула она. – Как я ненавижу его! Да простит вам Бог вашу ложь, как прощаю я! Глава четырнадцатая – Темрик! – вскрикнула она, в страхе отшатнувшись от него.– Прошу прощения, я не хотел напугать вас. – Он отворил ворота. – Почему бы вам не посидеть здесь немного и не привести свои чувства в порядок. Кажется, вы чем-то очень взволнованны, – добавил он.Ровена рассмеялась, но ее смех скорее походил на рыдания. Она торопливо скрылась в зелени сада и принялась нервно ходить взад и вперед по единственной аллее. Ее шурин стоял в непринужденной позе, прислонившись к стволу дерева. Под покровом темноты она почувствовала потребность высказать ему все, что накопилось у нее на душе.– Я веду его хозяйство, кормлю его, не отказываю ему ни в чем, и как же он поступает со мной? Он не только обращается со мной хуже, чем с самой последней служанкой, и терпит меня только из-за моего наследства, он еще намерен взять Мэв в любовницы. Чем я провинилась?Голос ее прервался, она даже прижала руку к губам, так ей было больно.– Взять в любовницы леди Мэв? – удивлению Темрика не было границ. – Что такое вы говорите?Она резко повернулась, глубоко вонзив каблуки в посыпанную гравием дорожку.– Мэв сказала мне, что мой муж специально устроил этот брак с сэром Джоном, чтобы стать ее любовником.– И вы поверили ей? – удивился он. – После всего, что она натворила, вы поверили ей? Право, когда вы расскажете об этом Рэннольфу, он все поставит на свои места.– Вот уж нет! – воскликнула она с негодованием. – Он защищал ее. Он угрожал обвинить меня в клевете, когда я повторила ему ее слова.– Послушайте меня внимательно и не поймите превратно. Рэннольф способен на то, в чем вы его обвиняете, в той же степени, в какой он способен летать по воздуху. Нарушит он или нет свой супружеский долг, мне неизвестно, но мой брат скорее умрет, чем обесчестит своего вассала, сделав своей любовницей его жену. – Его голос был таким же глубоким и мягким, как ночь вокруг них. Неоспоримая истина звучала в нем.– Как я могу вам поверить, если он сам не отрицал этого? – и все же Ровена, затаив дыхание, ждала, что он ответит.– Верите вы или нет, это ваше дело. Я говорю вам только то, что знаю сам, а ваше право понимать это так, как вы желаете. Я знаю Рэннольфа как никого другого, и клянусь вам, он не способен на то, в чем вы его обвиняете.Она промолчала, проникаясь уверенностью, сквозившей в словах шурина. Только теперь Ровена начала осознавать чудовищность своего поступка. Подобно ангелу с грозным мечом, изгоняющим Адама и Еву из Рая, ее ужасная выходка навсегда разлучила ее с мужем. Она села на скамью, гнев и боль сменились отчаянием.– Как глупо я попалась в эту ловушку. Сладкоголосая Мэв. Я погубила свою семейную жизнь из-за нее, как она того и хотела.– Ну, в том, что вы оглушили его своими обвинениями, я не сомневаюсь, но Рэннольфу не повредит, если он поймет, на какую сильную ревность вы способны. – Он констатировал этот факт с такой небрежностью, как будто это был пустяк.– Не ревность, – вздохнула она, – а страх унижения заставил меня бросить ему в лицо подобные обвинения. Ах, Темрик, скажите мне, что я должна сделать, чтобы хоть как-то наладить нашу совместную жизнь? Я не могу существовать в атмосфере ненависти. Что я делаю не так? Не успеваю я и двух слов сказать, как он начинает на меня кричать. Что бы вы мне ни посоветовали, клянусь, я все выполню, хотя сейчас, боюсь, что уже все потеряно.– Ваш союз с Рэннольфом не наладится до тех пор, пока он не освободится от груза прошлого. Я этого изменить не в силах, но вам не следует прекращать свою борьбу.– Прекращать борьбу? – воскликнула она. – Я уже перепробовала все мыслимые и немыслимые способы, и все время терпела неудачи. Я дошла до того, что обвинила его в измене.– Возможно, это было самым правильным поступком из всех. А теперь скажите мне, что вы предпринимали, помимо того, что позволяли ему всячески унижать вас и обращаться с вами так, словно вы никто для него. Вечером третьего дня он разговаривал с вами с непростительной грубостью, а вы даже не подняли на него голос. Я думал о вас иначе.Ровена мучительно вздохнула и обхватила себя руками.– Пусть я не могу удержать мужа, я не имею права потерять свои владения, – выдохнула она.– Мне совершенно непонятен ход ваших мыслей. Как вы думаете утвердиться здесь, если позволяете ему обращаться с вами без должного уважения?Она безнадежно покачала головой.– Вы правы, я и сама это понимаю. Но, Темрик, его ненависть ко мне укоренилась очень глубоко. Господи, я умру от стыда, если он поднимет на меня руку в присутствии моих слуг.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96