Николь целовала его с невероятной страстью, о существовании которой он уже знал. Он чуть надавил и ощутил преграду, охраняющую ее девственность. Гиллиам схватил Николь руками за талию, стараясь двигаться осторожно, хотя его плоть требовала иного.
Николь обвила его шею руками, потом пальцами, как гребнем, прошлась по волосам. Когда она провела пальцами от затылка к шее, он судорожно вздрогнул и, оторвав от нее губы, стал целовать щеки, лоб, ухо, а Николь ласкала его затылок, чуть поскребывая ногтями. Гиллиам ошеломленно вскрикнул, пронзенный сладостным чувством плоть требовала своего, и немедленно.
– Колетт, прекрати, – едва дыша прошептал он.
Но она снова провела пальцами по его затылку.
– О Боже, я больше не могу! О Боже!
Но было слишком поздно. Не обращая больше внимания на препятствие, Гиллиам вошел глубоко внутрь. Стиснутый ее плотью, он застонал и не мог действовать нежно, как собирался. Он проникал все глубже в Николь, а она приподняла бедра, призывая его продолжать, словно боялась, что Гиллиам остановится.
Он потерялся в невероятных ощущениях, возникших от его единения с Николь. Ее руки оставили его затылок и переметнулись на спину. Николь обхватила его бедра обеими ногами и подгоняла Гиллиама пятками, требуя войти в нее еще глубже. Он подчинился; она вскрикнула и выгнулась.
Гиллиаму показалось, что он услышал стоны, но бесконечное наслаждение ослепило и оглушило его. Где-то в глубине сознания забрезжила мысль о том, что ей, может быть, больно, но ему было слишком хорошо, чтобы задумываться над этим. Она снова выгнулась под ним, но он схватил ее за бедра, останавливая, а потом со страстью, словно накопившейся за всю жизнь, вошел в нее до самого предела.
Облегчение было таким огромным, что невозможно передать. Он дрожал всем телом, удовлетворение растеклось по каждой клеточке. Очень медленно к нему стал возвращаться разум. Гиллиам вздрогнул, подумав, какую боль он мог причинить ей, физическую и душевную.
Он приподнялся на локтях и посмотрел на жену. Она сердито оттолкнула его. Гиллиам перевернулся на спину, а Николь с яростным криком вскочила с кровати. Сердце его оборвалось, он тупо уставился в потолок. Дьявол попутал его, все надежды на их совместное будущее убиты.
ГЛАВА 20
В бешенстве на саму себя, Николь стояла посреди комнаты. Холодный воздух остудил ее жар. Она повернулась и посмотрела на Гиллиама. Муж тихо лежал на кровати, уставившись в потолок.
Что она натворила?
Она использовала его, чтобы прогнать свой страх после смерти Элис.
Она надеялась освободиться от вины за разрушение Эшби, которое лежит на ее совести.
Вот для чего она это сделала! Нет, это не оправдание. Боже, оказывается, она может лечь с ним в постель. Черт бы побрал ее предательское тело!
Николь посмотрела на красивый профиль мужа, отчаянно борясь с той нежностью, которую он в ней пробудил, и стараясь выработать способ защиты. Но вместо этого она чувствовала другое. Совсем другое. Ей нравились его губы, всегда готовые к улыбке. Его могучая грудь.
Но Боже, как это было замечательно, когда он лежал на ней! Ее взгляд опустился ниже. А еще гораздо лучше было, когда он оказался внутри нее. От его движений удовольствие затопляло Николь. Оно оказалось настолько сильным, что даже одно воспоминание о нем раздувало угольки желания. Она снова захотела его.
– Нет, – прошептала Николь. И повернулась к мужу спиной.
Она не должна его хотеть, она не будет пылать страстью к мужчине, который убил ее отца. Крепко закрыв глаза, Николь восстановила в памяти ужасный момент смерти Джона Эшби. Перед ее мысленным взором встала картина, яркая и ясная, как никогда. Она снова услышала рев огня, треск горящей крыши, казалось, дым заполнял ее легкие. Она видела, как Гиллиам требует, чтобы отец поднял свое оружие. Слова его отчетливо звучали у нее в ушах.
Как будто она снова лежала на полу и смотрела на отца, который с усилием оторвал кончик тяжелого меча от пола. Но на этот раз она увидела, как он подставил шею под меч Гиллиама, умоляя, чтобы тот своим оружием покончил с его жизнью. Так что же, выходит, ее муж одним движением спас отца от более страшной смерти?
– Нет!
Она замотала головой, чтобы прогнать это видение и сделать еще одну попытку. Гиллиам разрушил ее дом, а потом украл его у нее. Да, но лишь для того, чтобы вернуть ей дом, перестроив и сделав лучше прежнего.
Он силой заставил ее выйти за него замуж. Но он принял все ее условия. Хуже того, Гиллиам считает ее красивой. Он хотел именно ее, такую, какой узнал, ее, а не то, чем она владеет. Даже несмотря на то, что он жаждал ее, он просил не ложиться с ним, опасаясь причинить боль.
Николь наклонила голову. Она хотела быть женой Гиллиама. Но сумеет ли она не превратиться в глупую идиотку, раболепствующую курицу? Не вести себя так, как ее отец вел себя со второй женой, готовый потерять себя?
– Я не позволю этого, – хрипло прошептала она. Но как можно помешать этому, если она так влюбилась в Гиллиама и неудержимо тянулась к нему?
Ее взгляд упал на пояс, лежавший у ног. Этот глупец оставил свой кинжал в ножнах. Быстро, как кошка, Николь наклонилась и схватила его. Пальцы стиснули рукоять. В два прыжка она оказалась возле кровати и посмотрела на мужа сверху вниз.
Он перевел взгляд с ее лица на нож, потом снова на ее лицо. В его глазах не было ничего, кроме печали. Сердце ее заныло, когда она представила себе его страдания, но, подавив возникшее было чувство жалости, медленно подняла кинжал.
Не спуская глаз с острого блестящего лезвия, он положил руки на одеяло, открывая грудь для удара.
Гиллиам не собирался бороться за свою жизнь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98