Ариана вздрогнула, услышав, что Ранульф может погибнуть, но не отвернулась.
– Ты очень во мне ошибся, – произнесла она негромко, – если решил, что я хочу стать твоей женой ради денег и власти.
– Ну, еще… став моей женой, ты получишь больше влияния в твоем драгоценном Кларедоне и сможешь управлять им как захочешь.
– Возможно… но Кларедон проживет и без меня. Я не сомневаюсь, что ты будешь править в нем справедливо.
Он прищурился:
– Если я сумею освободить твоего отца, ты передумаешь?
– Мое решение никак не связано с отцом. Я очень благодарна тебе за все, что ты сделал – или сделаешь – для моей семьи, Ранульф. Благодарна больше, чем могу выразить. Но твое великодушное отношение к моим родителям не поколеблет меня.
В Ранульфе поднималась непривычная ему паника, но он подавил ее, призвав на помощь гнев.
– Наверное, ты забыла об одной важной мелочи, миледи, – сухо произнес он. – Возможно, мы уже женаты. Твоя хитрость с простыней могла скрепить наш союз, хочешь ты этого или нет. Рим запросто может отказать в расторжении контракта.
– Столько же шансов за то, что его аннулируют, – тихо парировала Ариана.
– Если папа еще ничего не сделал, я отзову ходатайство. Мне больше не нужно расторжение.
Ариана ничего не ответила.
Ранульф стиснул зубы и выдвинул еще один аргумент:
– А ты думала, что случится с тобой, если ты откажешься? Если твоего отца сочтут виновным, тебя лишат твоего звания и всего имущества. Придется просить милостыню ради куска хлеба. Ты станешь подопечной короны – и тебя запросто заставят выйти замуж за человека, которого выберет Генрих.
– Уж лучше так. Король Генрих даст мне мужчину, которого я не смогу любить, а может быть, и уважать… но лучше так, чем дожить до того, что ты начнешь меня презирать.
Услышав эти тихие слова, Ранульф ощутил невероятную слабость, как будто в живот ему вонзили меч, но он еще не почувствовал боли.
Это отразилось на его лице. Испуганная взглядом Ранульфа, Ариана умоляюще протянула к нему руку. Как заставить Ранульфа понять, что она его не отвергает? Она дает ему свободу выбора, возможность решить, чего он на самом деле хочет.
Ариана подняла к нему умоляющее лицо:
– Ты так и не понял, да, Ранульф? Я хочу быть твоей женой. Но если ты не можешь даже себе признаться в своих чувствах ко мне, если ты не знаешь – действительно не знаешь, – что я могу сделать тебя счастливым, что могу дополнить твою жизнь, как и ты, можешь дополнить мою, что два наши сердца могут стать одним, то мне придется отвергнуть твое предложение обвенчаться.
Он отвернулся и скованно произнес:
– Ты хочешь, чтобы я засыпал тебя сладкими словами, но я солдат, а не поэт.
– Нет, – серьезно ответила Ариана. – Мне все равно, какие слова ты говоришь, хотя если бы ты и впрямь любил меня, то, не колеблясь, прокричал бы об этом со стен замка. Для меня важно только одно – что ты чувствуешь ко мне. Если ты не сможешь мне доверять, если будешь считать, что я поймала тебя в ловушку и заставила жениться на себе, ты возненавидишь меня. Ранульф… я не вынесу, если это случится.
– Я никогда не буду тебя ненавидеть, – с трудом произнес он тихим голосом.
– Но ты меня не любишь.
Повисла бесконечная многозначительная тишина. Ариана печально посмотрела на него:
– Сейчас ты хотя бы хочешь мое тело. Но когда ты устанешь от него, что тогда? Отбросишь меня в сторону? Будешь искать утешения у другой женщины? Станешь искать наслаждения у своей сарацинки и забудешь меня? Я не вынесу, если придется вот так потерять тебя. Мое сердце этого не вынесет. Так что уж лучше я и вовсе не выйду за тебя замуж.
Ранульф смотрел на нее, мучительно желая опровергнуть эти обвинения. Ариана ошибалась. Он хотел не только ее тело, он хотел навсегда привязать ее к себе этим браком. И еще он хотел ей верить. Он отчаянно хотел ей доверять, знать, что она его никогда не предаст. Он хотел открыть ей свое сердце, выпустить на волю глубоко запрятанные страхи. Он хотел любить ее. Но горло его сжалось, и он не мог протолкнуть эти слова наружу.
Ранульф хрипло сказал:
– Ты добилась моей руки. Тебе нужно завладеть и моей душой?
– Нет, Ранульф, – мягко произнесла Ариана. – Не душой. Сердцем. Мне нужна твоя любовь, и больше ничего. Если и когда ты сам скажешь, что любишь меня, я произнесу свои обеты перед Господом, вложив в них всю любовь моего сердца.
Как можно признаться в любви, если у тебя сердца нет? Ранульфу хотелось кричать. Как он может отдать ей то, чем не владеет?
Он молчал, и Ариана грустно улыбнулась:
– Ты хороший человек, Ранульф, и заслуживаешь любви и преданности, но не можешь поверить в то, что я достойна твоей любви. И до тех пор, пока ты не сумеешь искренне сказать мне, что любишь меня, я не стану твоей женой.
Она прочитала его ответ в мрачных глазах.
– Я так и думала, – пробормотала Ариана, и сердце ее заныло.
Она протянула руку и прикоснулась к щеке Ранульфа. Он вздрогнул, словно обжегся.
– Ты слишком многого у меня просишь, – с горечью произнес он.
– Возможно. Но я надеюсь, что нет.
Стиснув зубы, Ранульф повернулся и направился к двери.
– Вопрос еще не решен, – бросил он через плечо и вышел, с силой хлопнув дверью.
– Господи, молю тебя, чтобы так и было, – прошептала Ариана, надеясь, что не совершила ужасную ошибку.
Может быть, в один прекрасный день он все же откроет ей свое сердце без горькой настороженности и предательских сомнений. Любовь не может жить без доверия.
Оглушенный, чувствуя себя так, словно его ударили копьем прямо в грудь, Ранульф спустился в зал, сел на свое законное место за почетным столом и велел принести себе вина.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94