прямой нос, твердые скулы, чувственные губы. Но самым примечательным на этом лице были, пожалуй, глаза — тоже темные, пронзительные, под длинными ресницами. Их взгляд казался пугающе знакомым.
Рейвен вздрогнула. Сходство с придуманным персонажем сновидений было поразительным. Сверхъестественным…
Конечно, при более близком рассмотрении все оказалось не совсем так: к примеру, шрам на левой щеке придавал его лицу зловещее выражение, чего не было у героя ее снов. И в чертах точеного лица не чувствовалось той мягкости, даже нежности, что у пирата…
Мужчина закрыл дверь. Опершись о косяк плечом, он смотрел на Рейвен спокойным, внимательным взглядом.
Она почувствовала, что краснеет. Он это заметил, а также и то, что под наброшенным халатом на ней ничего нет.
Поднявшись со стула и поставив поднос на столик, она запахнула халат у горла и с вызовом взглянула на вошедшего. Нет, окончательно решила она, это не он, не герой ее сновидений. Тот никогда, не смотрел бы на нее так — с затаенной угрозой, стараясь испугать.
— Что вы здесь делаете? — задала она от растерянности нелепый вопрос, от которого еще больше смутилась.
— Мне казалось, что эта спальня принадлежит мне, — сухо ответил он, не считая нужным скрывать иронию.
— Джентльмен не врывается к женщине подобным образом, — с той же растерянностью заявила она.
— Мое гостеприимство, — парировал он в том же ироничном тоне, — свидетельствует, что я могу называться джентльменом.
У него была правильная речь образованного человека, приятный низкий голос. Этот голос звучал у нее в ушах ночью. Одет он был по-домашнему: желтоватый вязаный жилет, белая рубашка, коричневые бриджи, такого же цвета башмаки.
Отойдя от двери, он подошел к Рейвен намеренно близко. Во всяком случае, так ей показалось. Должно быть, занимается спортом, подумала она, глядя на стройное мускулистое тело, уверенную пружинящую походку. От него даже издали веяло жизненной силой, стойкостью.
Тщетно пытаясь побороть чувство смятения, она опять с вызовом произнесла:
— Вам необходимо находиться здесь, когда я не совсем одета?
На что он ответил с той же спокойной насмешливостью:
— Уже, наверное, поздновато думать о правилах приличия после прошедшей ночи. Мне посчастливилось увидеть все ваши прелести, в то время как я пытался умерить лихорадочный жар, охвативший ваше тело.
— То, что вы делали, — язвительно спросила она, — называется попыткой умерить жар?
— То, что я делал, — с упором на «делал» ответил он, — значительно облегчило ваши страдания, мисс Кендрик. Поверьте, что, не вмешайся я, вам пришлось бы значительно хуже.
Рейвен оставалось только недоверчиво усмехнуться, глядя ему прямо в глаза. В бездонные печальные и очень серьезные глаза, каких никогда раньше она не видела у мужчин. Разве только в сновидениях. К своему недовольству, она почувствовала, что снова начинает краснеть. И тогда, махнув рукой на смущение, попыталась спросить его о том, что терзало ее больше всего и для чего она не могла подобрать слова.
— Скажите, а я… вы?..
Больше ничего она выговорить не смогла, но он хорошо понял ее.
— Да, миес, — без обиняков ответил он ей, — вы были возбуждены, агрессивны. Такой вас сделал напиток, который вам насильно влили в рот. И единственное, чем я мог исправить положение, — попытаться умерить ваше возбуждение. Иначе вы могли бы не успокоиться и до сей поры. Но не стоит волковаться: того, что называют близостью, у нас с вами не было, клянусь вам. Не могу утверждать, что вы остались чисты и нетронуты, однако девственность по-прежнему с вами.
Ее щеки сделались пунцовыми, что ей весьма шло. Не в силах выносить его взгляда, она резко отвернулась.
— Не нужно этого лицедейства, мисс Кендрик, — сказал он с легким презрением в голосе. — Вам оно не идет.
Его тон заставил ее так же резко повернуться к нему.
— Что вы имеете в виду? — крикнула она.
В прежнем тоне он ответил:
— Ваши поползновения выдать себя за абсолютно невинную жертву не слишком убедительны. Да, вы сохранили девственность, но вряд ли можно вас назвать невинной в полном смысле этого слова. И вы не заставите меня поверить, что никогда в жизни не находились на одном ложе с мужчиной.
Рейвен была в полной растерянности. Что он такое говорит, этот человек? К тому же таким уверенным тоном? Откуда такие дикие мысли? Вот уж кто наверняка испорчен до мозга костей! А что касается ее… Господи, ни разу, кроме как во сне, она не была в интимном контакте с мужчиной. Всегда на приличном расстоянии — не ближе, чем сейчас с ним. Все ее так называемые знания, весь ее «опыт» почерпнуты из книг, из того, что могла слышать от других.
— Мне безразлично, сэр, — сказала она гневно, — верите вы мне или нет. И я не собираюсь ни в чем убеждать вас. Или переубеждать…
Что он так уставился на нее? Этот чертов пристальный взгляд!
Внезапно она ощутила слабость, голова закружилась. Она опустилась в кресло и обхватила руками голову.
Словно издалека, она услышала его встревоженный голос, спрашивающий о самочувствии. Это ее безмерно удивило: кое-что человеческое и ему не чуждо. Но все равно простить обвинения, которые он ей посмел предъявить, она не могла.
— Конечно, — сказала она со всем сарказмом, на какой была способна, — конечно, я разыгрываю перед вами роль невинной девицы, а на самом деле просто дня не живу, чтобы кто-нибудь не похитил меня, не избил, не напичкал наркотиками!
Он подошел ближе, осторожно поднял пальцем ее подбородок и пристально посмотрел в лицо. Однако ничего не произнес.
— Вы спросили сейчас, как я себя чувствую, — нетвердым голосом произнесла Рейвен.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105