По-видимому, полковник не хотел рисковать побегом мятежного бербера.
Однако на этот раз, по всей вероятности, не предстояло ни стрельбы, ни поединка. Полковник предложил Джафару стул и стакан кларета, прежде чем нерешительно спросить:
— Или предпочитаете более крепкие напитки?
— Иногда, — ответил Джафар, поднося стакан к губам. Странный на первый взгляд вопрос полковника лишь подтверждал его подозрения: Бурмон знал, кто перед ним, иначе не стал бы интересоваться, позволяет ли ему религия употреблять спиртное.
Оба молчали. Джафар наблюдал за полковником, пытаясь скрыть удивление. Он привык к презрению и высокомерию французских чиновников, считавших себя гораздо выше мусульман и силой принуждавших покоренный народ выполнять чуждые ему законы и правила.
Однако полковник, казалось, был далек от всего этого. Джафар настороженно выжидал, пока Бурмон устроится рядом, в большом мягком кресле.
— Если беспокоитесь относительно того, что я могу разоблачить вас, — сказал наконец Бурмон, — то не стоит. Я действительно узнал вас, но намереваюсь придержать язык… по двум причинам. В тот день вы пощадили меня, а такое не забывается. Не могу я отплатить предательством за ваше великодушие и отдать вас в руки военного трибунала, почти на верную смерть.
Джафар долго молчал, обдумывая слова полковника, прежде чем ответить:
— Никто не осудил бы вас за подобный поступок.
— Я сам осудил бы себя строже любого суда. Ни один настоящий мужчина не способен на подобное. Поверьте, месье, я у вас в вечном долгу.
— Понятия «вечно» на земле не существует.
— Возможно.
Вновь последовало долгое молчание, в продолжение которого полковник и Джафар рассматривали друг друга.
— Но вы, кажется, говорили о двух причинах? — спросил наконец Джафар.
— Да, но прежде я хотел бы задать вам вопрос. Почему вы не убили меня, когда представилась возможность? Вам, кажется, немалых трудов стоило заманить меня в пустыню, чтобы наконец отомстить сыну генерала, приказавшего убить ваших родителей. И добровольно лишиться возможности сделать то… Признаюсь, что сгораю от любопытства.
Но Джафар, не желая отвечать, рассеянно рассматривал стакан.
— На это у меня свои причины, полковник. Достаточно сказать, что я отрекся от клятвы мести семейству Бурмонов.
— Наоборот, — грустно ответил полковник. — Вы уже отомстили тем, что похитили любовь Алисон.
Джафар резко вскинул голову, словно волк, почуявший незнакомый запах, и с внезапно заколотившимся сердцем уставился на Бурмона.
— Алисон любит вас, — тихо подтвердил Бурмон. — Разве вы не знали?
Джафар судорожно сглотнул, внезапно лишившись дара речи. Лишь через несколько минут ему удалось выдавить:
— Простите, но в это трудно поверить. Никто не запрещал ей свободно выражать свои чувства. Мадемуазель Викери сама приняла решение уехать. Она не захотела остаться со мной.
— Но, боюсь, это правда. Она сама так сказала. Именно поэтому и не приняла предложение стать моей женой.
— Она отказала вам?! — надтреснутым шепотом выдохнул Джафар. — Но до меня не дошли слухи о разорванной помолвке!
— Возможно, потому, что помолвки не было, — горько усмехнулся Эрве. — Перед тем, как Алисон отправилась в экспедицию, я сделал ей предложение. Она обещала подумать и дать ответ по возвращении. Ну а потом… мы решили, что лучше всего, чтобы общество пока ничего не узнало. Если бы мы расстались сразу после ее появления в Алжире, репутация Алисон навеки погибла бы. Моим единственным желанием было защитить ее.
— Вы… должно быть, очень любите Алисон, — выдавил наконец Джафар.
И снова горькая улыбка мелькнула на лице полковника.
— Хотелось бы верить, что я не настолько эгоистичен, чтобы ставить ее счастье выше моего собственного.
— В таком случае между нами больше сходства, чем я предполагал, — тихо, вымученно пробормотал Джафар. — Самым тяжелым в моей жизни был тот момент, когда пришлось отпустить ее.
— Вот как, — вздохнул Эрве. — Значит, я был прав. Именно из-за нее вы пощадили меня.
— Да… именно она.
— Потому что вы сами ее любите.
Джафар отвел глаза.
— Да.
— А теперь? Что вы собираетесь делать теперь?
Джафар закрыл глаза, вспоминая те мучительные дни, когда медленно умирала надежда, что Алисон будет принадлежать ему. А теперь… лишь со стороны казалось, что он живет и ведет себя, как обычно, но на деле он был скорее трупом, призраком былого Джафара, мужчины, чей дух навеки сломлен. Возможно, поэтому Джафар, не задумываясь, отправился в логово врага и почти не опасался того, что произойдет, когда полковник его узнает. По сравнению с той болью, которую причиняла необходимость жить, мысль о смерти не вызывала ужаса.
— Я еще не думал об этом… считал, что она навеки потеряна.
— Сомневаюсь. Она ведь не уехала из Алжира, вы знаете это?
— Знаю. Но не смел и предположить, что она осталась из-за меня.
Эрве резко наклонился вперед, внимательно изучая Джафара.
— Вы позаботитесь о ней?
Джафар, не мигая, спокойно встретил взгляд полковника и торжественно кивнул.
— Я отдам за нее жизнь, если понадобится.
Полковник, очевидно, поверил ему, потому что лицо его едва заметно смягчилось.
— Тогда я спокоен.
Он поднес к губам стакан и после непродолжительного молчания вновь заговорил:
— Алисон не единственная причина, по которой я хотел поговорить с вами. Мне хотелось бы обсудить будущее этой страны.
Джафар сверхъестественным усилием попытался сосредоточиться, отрешиться от неотвязных мыслей об Алисон и уделить внимание словам полковника.
— Надеюсь, вы слышали, какие обязанности возложены на «Арабское Бюро»?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135