Нет, у них не может быть единого будущего. Если хорошенько задуматься об этом, приходится лишь ругать себя за глупость. Даже в самых безумных мечтах она не могла представить, что Джафар захочет взять в жены англичанку, да еще в тот момент, когда племя вот-вот выразит ему недоверие. Его заподозрят в пособничестве врагу, лишь только он сообщит о женитьбе на ней. Да и Зохра говорила, что Джафар женится на девушке из берберского племени, и, когда Алисон осторожно упомянула об атом на кухне, Тагар только подтвердила ее предположения.
— Да, повелитель должен жениться на знатной девушке. Это его долг.
— На берберке?
— Или арабке.
— Не на англичанке?
Тагар удивленно подняла брови.
— Повелитель не женится на неверной.
— Но мать Джафара была англичанкой, не так ли? И его отец женился на ней.
Тагар философски пожала плечами.
— Такое могло быть только до войны.
Это прозвучало так категорично, что у Алисон сжалось сердце. До войны.
Конечно, война изменила все. И именно по этой причине Джафар отказался от своих английских предков. Нет, жена-иностранка ему ни к чему. Европейцы — жестокие насильники, захватчики его любимой родины. Даже если Джафар найдет в себе силы не обратить внимания на это почти непреодолимое препятствие, вряд ли она будет той женщиной, которую он выберет. Мало того, что он презирал все, связанное с культурой и воспитанием Алисон, но сможет ли Джафар смириться с ее характером? Алисон совсем не похожа на женщин Берберии и никогда не сумеет стать покорной и послушной, ни ради Джафара, ни ради кого-то другого. Слишком она независима и упряма!
Возможно, он желает ее именно сейчас, но никогда не полюбит. Джафару нужно лишь ее тело, и, если она снова отдастся ему, то скоро может надоесть.
Если Алисон отдастся. Но она не знала, сумеет ли жить здесь и станет ли его любовницей, если Джафар попросит ее об этом. Пока он ни словом не обмолвился об этом.
Уже третью неделю Алисон жила в доме Джафара. Зохру вновь попросили дать представление для гостей. Алисон с трудом выносила присутствие танцовщицы, но терпеливо высидела весь вечер, радуясь, что надела самый красивый наряд. Тагар сшила ей джеллабу из дорогого желтого бархата. Новое платье придало ей немного уверенности, которой так не хватало раньше.
Однако на следующее утро от этой уверенности не осталось и следа. Алисон гуляла по двору, пока Джафар принимал просителей. Но молодой борзой, которая повсюду следовала за ней, сегодня не было видно. Неожиданно Алисон набрела на старую сморщенную берберку, сидевшую на земле, монотонно говорившую что-то нараспев и махавшую каким-то амулетом. Алисон постаралась отойти в сторону, чтобы не мешать женщине, и, усевшись на мраморную скамью, подставила лицо теплому солнышку. Но уже через несколько мгновений появившийся неизвестно откуда Махмуд испугал ее, панически завопив:
— Уходи, lallah! Прошу тебя! Пожалуйста, ты должна немедленно уйти!
Алисон открыла глаза и недоуменно уставилась на мальчика. Он был бледен, как полотно, и, казалось, чего-то боится.
— Старуха! — выпалил он. — Она kahina! Ведьма! Она имеет власть над джиннами, злыми духами, и сглазит тебя! Ты не должна оставаться здесь!
Алисон с сомнением оглядела беспомощную старуху в лохмотьях. Конечно, она знала, что берберы крайне суеверны, но сама не верила в подобную чушь.
Ее колебания окончательно вывели Махмуда из себя. Он даже впал в неистовство настолько, что, совершенно забыв о своем зависимом положении слуги, схватил Алисон за руку и попытался тащить за собой. Но в этот момент из тени раскидистого фигового дерева выступила Зохра и, злобно сверкая глазами, бросилась на Махмуда.
— Убирайся! — высокомерно приказала она. Алисон вскочила, готовая, если понадобится, защитить мальчика, но, прежде чем успела что-то сказать, Махмуд повернулся и исчез так быстро, как позволяла хромота.
Однако он не просто покинул ее, а как оказалось, отправился за хозяином. Зохра успела лишь бросить на Алисон уничтожающий взгляд, когда из дома почти выбежал Джафар. Он шел так быстро, что едва не путался в длинных одеяниях. Даже издалека было видно, как он взбешен. Ведьма немедленно замолчала, а Зохра невольно отступила.
— Что это значит? — тихим, дрожащим от ярости голосом спросил Джафар берберскую красавицу. Алисон еще плохо знала берберский язык, и до нее доходило лишь одно слово из трех, но все-таки поняла достаточно, чтобы смысл разговора стал ясен: Зохра заплатила колдунье, чтобы та сглазила неверную чужачку.
Махмуд, приковылявший следом за хозяином, подобрался ближе к Алисон.
— Я пришел вовремя, — с беспокойством прошептал он, — прежде, чем ведьма смогла навести на тебя порчу. Повелитель не даст ей сделать этого, слава Аллаху!
Однако, несмотря на твердую уверенность во всемогуществе господина, мальчик все-таки заслонил Алисон худеньким тельцем. Поняв, что он готов защищать ее, если понадобится, даже ценой собственной жизни, Алисон едва не расплакалась. Значит, он наконец признал в ней друга!
Девушка нежно сжала костлявое плечо в знак благодарности и одновременно попросила Махмуда замолчать и не мешать бурному разговору. Она никогда еще не видела Джафара таким рассерженным, даже в тот раз, когда угрожала покончить с собой. Зохра, конечно, выглядела напуганной, однако не распростерлась у ног господина и несколько раз гордо вскидывала голову и вызывающе сверкала глазами.
— Она — сам злой дух, господин! — наконец закричала танцовщица, показывая на Алисон.
— Она невинна и находится здесь по моему повелению.
— Она околдовала тебя! Она чужачка, а ты сделал ее своей женщиной и предал собственный народ!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135