Сам Эван Рэндолф удостоил их своим посещением!
Слоан взял себя в руки и не дал волю ярости. Как бы там ни было, а Рэндолф выручил его из беды.
— Простите, парни, — пробормотал он друзьям, поднимаясь из-за стола и с трудом прокладывая путь сквозь горланящую толпу к стойке, где сидел железнодорожный магнат.
— Выпьете со мной? — предложил он, перекрикивая музыку и нестройное пение.
Рэндолф вопросительно поднял бровь:
— С чего бы это вдруг?
— Потому что я обязан вам спасением своего ранчо, — сквозь зубы процедил Слоан. Эван невесело улыбнулся:
— Похоже, вам так же сильно не хотелось благодарить меня, как мне — возвращать деньги.
— Гораздо сильнее. Эван наклонил голову.
— Прекрасно, мистер Маккорд, считайте, что ваша признательность согрела мне душу. Простите, мне следовало бы обращаться к вам «сенатор Маккорд».
— Виски?
— Пойдет.
Слоан махнул бармену и, заказав два виски, прислонился к стойке.
— Что привело вас в нашу глушь, Рэндолф?
— Очень расстроитесь, если я отвечу: ваша жена? Слоан настороженно замер.
— Хизер просила проводить ее до Денвера. Разве она вам не говорила?
— Нет, — едва слышно выдохнул Слоан.
— Мы собираемся ехать через час.
Молчание.
Эван с любопытством разглядывал соперника.
— Знаете, мистер Маккорд, на вид вы не кажетесь безмозглым идиотом. Но должно быть, еще больший дурак, чем я! Завоевать любовь такой женщины и не суметь ее удержать!
Слоан медленно повернул голову.
— Терпеть не могу сообщать дурные вести, — мрачно добавил Рэндолф, — но, возможно, вам лучше вернуться домой. Жена ждет вас, чтобы попрощаться.
Слоан открыл дверь и поспешно поднялся наверх. Дженна мирно спала, а Хизер собирала вещи. Несколько мгновений он стоял на пороге, не сводя глаз с жены. Первая волна паники улеглась, и сейчас душа его словно вся онемела.
— Поздравляю, — тихо сказала она, оглянувшись. — Ты заслужил победу.
Слоан не ответил. Не мог принять ее похвалы, благодарить за помощь, хоть и знал, что без нее никогда бы ничего не добился. Успех должен был бы окрылить его. Ему следовало бы предаваться буйной радости: слишком много энергии и сил потрачено на выборы. Но он не испытывал ничего, кроме опустошенности и отчаяния.
— Уезжаешь? — с трудом проговорил он. Хизер кивнула:
— Да. И скоро Эван за мной заедет.
Руки Слоана будто по собственной воле сжались в кулаки, но он запретил себе распускаться — решил выждать, что будет дальше. Однако следующая реплика жены еще больше вывела его из себя.
— Мои женские дни начались на этой неделе. Они обменялись мрачными, почти враждебными взглядами. Значит, она радуется, что не носит его дитя?
— Прекрасно, — коротко бросил он, прежде чем уйти.
Хизер до самого последнего момента оттягивала прощание с Дженной. Приехавший Эван Рэндолф послал за вещами Хизер кучера, а сам терпеливо ожидал будущую спутницу в экипаже. Больше тянуть было невозможно. Хизер надела перчатки и шляпку и, едва передвигая ноги, спустилась в кухню, где Слоан как раз закончил кормить девочку. Хизер остановилась в дверях, жадно глядя на мужа и падчерицу. Золотистые волосы смешались с черными. Будут ли отец и дочь вспоминать ее?
— Я пришла попрощаться, — пробормотала она, превозмогая боль в саднившем горле.
Слоан слегка наклонил голову. Приняв молчание за согласие, Хизер подняла малышку и крепко прижала к груди.
— Мне будет сильно не хватать тебя, милая, — вздохнула она. — Ты позаботишься о ней, Слоан?
— Странный вопрос, — небрежно бросил Слоан, и каждое слово ножом впивалось в ее сердце.
В глазах Хизер, устремленных на него, светились безграничная любовь и бесконечная безнадежность. Она так мечтала, что он попросит ее остаться, но все слезы мира не изменят его отношения к ней.
Слоан ощущал, как ее отчаяние эхом отдается в его душе, и поспешно отвернулся, чтобы не видеть невыразимой скорби в глазах жены. Как ему хотелось вытереть ее слезы, умолять не покидать его… но он жестоко заглушил неуместные порывы. Ложь — его единственное спасение. Пусть Хизер не думает, что нужна ему.
— Итак, ты все же выбрала Рэндолфа, — тихо вымолвил он.
Хизер тяжело вздохнула.
— Нет, это совсем не так. Мой уход совершенно с ним не связан.
— Ясно как день, что ты предпочла его миллионы той жизни, что я могу тебе предложить.
— Неправда!
— Неужели? Хочешь убедить меня, что не находишь жизнь на ранчо утомительной и скучной?
— Здесь нелегко приходится, но вовсе не это гонит меня. Всему причиной ты, Слоан. Только ты. Он угрюмо усмехнулся:
— По-видимому, ты совершенно меня не понимаешь.
— По-видимому. Губы Хизер дрогнули.
— Я люблю тебя, Слоан. Так сильно, что не могу выразить. И твоя дочь стала мне родной. Как и эта земля. Какую чудесную жизнь мы могли бы вести!
— Итак, ты нас любишь и поэтому собираешься сбежать.
— Без твоей любви мне ничто не мило. Невыносимо сознавать, что я для тебя — ничто. Нет больше сил выносить боль и горечь. Я всего-навсего человек, Слоан. Твоя грубость, пренебрежение беспощадно ранят. Скоро я истеку кровью.
— Но я извинился за все, что причинил тебе, — проскрежетал Слоан.
— Да, и притом искренне. Не сказал лишь того, что я так мечтала слышать.
— Я хочу, чтобы ты осталась.
— Возможно, тебя притягивает мое тело. Но я не шлюха. И мне есть что дать любимому человеку, кроме постельных услуг. Но ведь в этом вся беда, верно? Тебе ни к чему мое сердце. Ты был с самого начала честен со мной.
Сейчас ее голос сорвется! Нельзя показать ему свою слабость! Хизер попыталась овладеть собой.
— Ты сделал выбор, Слоан. Любовь к покойной жене заслонила тебе весь мир.
Слоан молчал.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95