— Что?
— Ничего.
— Мне знаком этот взгляд.
— Какой еще взгляд? — Паша с притворным удивлением уставился на нее.
— Взгляд из-под соблазнительно длинных ресниц, в котором светится неприкрытое желание. Знаешь, из-за таких ресниц женщины готовы на все.
Его роскошные ресницы дрогнули.
Трикси вскинула голову и широко улыбнулась:
— Значит, я не ошиблась?
— Тебе виднее.
— После котят, — прошептала она.
Паша обворожительно улыбнулся, лишь слегка изогнув уголки рта, опаляя ее жаром полыхавшего в нем скрытого огня.
— И тогда я получу собственную сладкую киску, — прошептал он.
Они еще находились в зале для игр, когда прибыл курьер от Пашиного адвоката, нарушив все их планы. Паша на некоторое время закрылся с ним в библиотеке. Выйдя оттуда, он нашел Трикси на кухне и сообщил, что получил последнюю информацию о состоянии Гюстава.
— Как он? — справилась она, пытливо глядя на Пашу, стоявшего в дверном проеме.
— Как и следовало ожидать, — сказал он осторожно, чтобы не выдать эмоций, но Трикси тотчас обо всем догадалась.
— Ты уезжаешь? — спросила она.
Паша покачал головой, но вид у него был расстроенный.
— Не можешь ли ты сказать Орди, чтобы она приготовила для курьера комнату, а потом принесла нам в библиотеку поесть. Можешь к нам присоединиться, — предложил Паша великодушно. — Я не думал, что это займет столько времени.
Отдав необходимые распоряжения экономке, Трикси с подносом направилась в библиотеку, где застала мужчин за оживленной беседой. Перед ними лежала развернутая карта.
— Жан-Поль просвещает меня насчет последних событий в Греции, — пояснил Паша, после того как представил Трикси молодого человека, оказавшегося помощником Шарля, что, в свою очередь, свидетельствовало о серьезности его миссии.
Пока Жан-Поль поглощал обед, Паша перевел разговор на более безобидную тему, а затем проводил молодого человека наверх, в отведенные ему покои. Гонец не спал два дня и нуждался в отдыхе.
— Ты ничего не хочешь мне сказать? — осведомилась Трикси, когда Паша снова спустился в библиотеку.
Он сел, вытянув ноги, и уставился на блестящие мысы отполированных сапог.
— Что ты хочешь узнать?
— Вряд ли этот человек проделал столь длинный путь, чтобы просветить тебя относительно последних событий.
Паша пожал плечами:
— Дело в том, что от нас в данном случае мало что зависит.
— Все равно расскажи.
— Густава перевели в» тюрьму в Превезе, — нехотя промолвил Паша.
— Значит ли это, что теперь будет сложнее его освободить?
Паша вздохнул и нервно пробежал пальцами по своим густым волосам.
— В тамошних казематах свирепствует лихорадка. Шарль пытается его перевести в другое место. Но наша информация к тому моменту, когда мы ее получили, уже была десятидневной давности. Черт, — выругался он. — Одному Господу известно, жив ли он.
— Шарлю понадобилась твоя помощь?
— Нет, — пробормотал Паша. — Он может сделать не меньше, чем я. Возможно, даже больше. С его-то дипломатическими связями. Он просто поставил меня в известность.
Остаток дня и вечер Паша провел в беспокойстве. В девять вечера, когда Жан-Поль проснулся, он снова заперся с ним в библиотеке. К Трикси в постель он пришел только в два часа ночи.
— Неужели все это только из-за Постава? — удивилась Трикси, отодвинувшись, когда Паша лег.
Паша нежно ее поцеловал и повернулся на спину, положив руки под голову. Он лежал, уставившись в потолок, думая о том, что услышал от Жан-Поля.
— Турки снова пошли в наступление, — взволнованно произнес он. — С февраля они высадили в Греции тридцать тысяч солдат. Две недели назад пал Модон. Теперь очередь Неокастрона.
— Ты считаешь, что должен вмешаться?
Трикси понимала его. Борьба Греции за освобождение занимала умы всей Европы.
— Там много моих друзей, — тихо ответил Паша.
— Ты ведь собирался туда вернуться до той ночи у Ланжелье.
— Да.
Вопрос был решен, оставалось лишь определиться со временем. Он давно бы уехал, если бы не прекрасная Трикси Гросвенор.
— А я тебя держу.
Он улыбнулся ей:
— Я сам себя держу.
— Ты знаешь, я хочу, чтобы ты остался со мной навсегда.
— Я тоже этого хочу.
— Если бы не реальность…
В знак согласия он слегка опустил ресницы.
— Если бы не эта досадная проблема.
— Я буду вспоминать об этих днях с большой радостью. Когда состарюсь, стану седой и…
— Замолчи.
Он приложил к ее губам палец, не желая думать о будущем, о завтрашнем дне и всех последующих, когда ее не будет рядом.
— Поцелуй меня, — тихо попросила она. — И обними. Она уговаривала его не думать о завтрашнем дне. Наслаждаться данным моментом.
— Ты самое лучшее, что есть у меня в жизни, — прошептал он.
— Я чертовски хороша собой, — с вызовом произнесла Трикси, покусывая ему губы.
Он хмыкнул.
— И невероятно скромная, — пошутил он.
Так был найден верный тон. Она не хотела ни слез, ни печали. Этого ей хватало в жизни. Пусть Паша сохранит о ней восхитительные, полные радости воспоминания. Они занимались любовью с особой нежностью, осознав неизбежность близкой разлуки. Она хотела запомнить все свои ощущения и эмоции, звук его голоса, его поцелуи, пронизанный истомой накал страстей.
Он никогда не думал, что расставание с женщиной способно вызвать у него такую грусть, пытаясь проанализировать чувства, которые питал к ней. Трикси, несомненно, красива, но женщины, которых он знал до нее, тоже были достаточно привлекательны. Но ни одна из них не вызывала у Паши такого восторга. И дело было вовсе не в ее физическом совершенстве. Он сам не знал, в чем. Но долг перед друзьями, сражавшимися в Греции, превыше всего.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97