Неужели она сказала что-то отпугнувшее его?
Он уезжает?
Охваченная паникой, Кристина пыталась разгадать смысл его короткой реплики хотя бы по тону, которым она была сказана. Но он всего лишь шагнул к умывальнику, вымылся, поправил свои бриджи для верховой езды, смочил еще одно полотенце, схватил с вешалки сухое, вернулся к кровати и молча вытер сперму с ее живота. Значит, они уезжают. Она так быстро ему надоела? Он передумал и хочет поскорее от нее отделаться? И больше она не испытает такого острого наслаждения?
Не знакомая с негласными правилами поведения в подобных ситуациях, никогда до этого не имевшая любовника, с ужасом ожидающая скорого конца своего приключения, Кристина с надеждой смотрела на него, пытаясь разгадать его намерения.
— Кстати, — неожиданно заметил Макс, прерывая неловкое молчание, — на тебе тоже чересчур много одежды.
Он швырнул полотенца на пол и сбросил куртку.
— Подними ногу, — мягко приказал он, потянувшись к ее сапожку.
Кристина немедленно сделала, как он велел.
— Я подумала, что ты хочешь уйти. Но я не могу и помыслить о возвращении.
— Никогда?
Мало того, что он не совсем понимает намерения своей новоявленной любовницы, но еще и сам не знает, с чего вдруг вздумал допрашивать ее. Бросив изящный сапожок на пол, Макс вновь напомнил себе об опасности слишком тесного сближения.
— По крайней мере не сейчас. По чисто эгоистическим причинам, — добавила Кристина, поднимая вторую ногу.
— Можно отправиться куда-нибудь еще.
Макс стянул ее второй сапог, на этот раз уже всерьез опасаясь, что сошел с ума. Да что это, черт возьми, на него нашло?
— Правда?
Она так и светилась надеждой, и он, сам себе не веря, услышал собственный голос:
— Я мог бы послать записку Шейле… изобрести какой-нибудь предлог…
Господи, у него такое чувство, будто какой-то незнакомец захватил его тело и разум и теперь высказывается с полным пренебрежением к стремлению всячески избегать слишком тесного сближения. Но в процессе стягивания белой кружевной подвязки и чулка он вдруг решил, что, какой бы сумасбродной ни казалась идея, сознание того, что эти длинные стройные ноги обвивают его талию, само по себе уже является достаточно веским мотивом. И сумасбродство неожиданно приняло форму вполне осуществимого плана.
— Впрочем, Дитрих знает, что мы здесь.
Макс стащил вторую подвязку и чулок.
— Мы пробудем здесь недолго.
— Ты часто это делаешь? Ах, не знаю даже, почему спрашиваю, разве что чувствую себя так, словно бросаюсь с края земли, и…
— И я бросаюсь вместе с тобой, — мягко перебил он. — Только не спрашивай почему, ибо я понятия не имею. Разве что хочу любить тебя, пока не лишусь сил и никого уже не смогу любить, пока окончательно не потеряю голову и не смогу пошевелиться.
Лицо его на мгновение помрачнело.
— И поверь, я не слишком счастлив при мысли об этом.
— Мне очень жаль.
— Не стоит.
Открытая мальчишеская улыбка вознаградила Кристину за все сомнения.
— Говоря по правде, я не могу этого дождаться.
Она села и порывисто обняла его.
— Ты просто поразителен: идеальный, чудесный любовник, и я, кажется, вновь стала пятнадцатилетней девчонкой.
Кристина осеклась, потому что в пятнадцать лет не посмела бы сделать то, что сделала полчаса назад. Но ведь тогда ее и не предавали каждый час, каждый день, каждую ночь.
Сознательно отрешившись от мучительных дум, Кристина улыбнулась человеку, сумевшему хоть ненадолго освободить ее. Тому, кто окунул ее в море несказанного наслаждения.
— Итак, скажи мне, сколько еще времени нам позволено провести в этой чудесной розовой постели и как часто ты будешь любить меня. А главное, подтверди, подтверди, что это не сон.
Откинувшись назад, чтобы лучше видеть ее лицо, Макс даже улыбнулся такой горячности.
— Если это и сон, прошу, не буди меня, — с необычной нежностью прошептал он. — И мы без опаски можем пробыть здесь целый час. Никто не хватится нас до обеда. И поскольку время ограничено, мне остается взять тебя всего лишь тысячу миллионов раз.
Глаза ее радостно просияли.
— Ты слишком добр ко мне.
— В моих намерениях нет ничего великодушного, дорогая. Ничуточки. А теперь подними голову, и я расстегну эти бесчисленные пуговки на блузке.
— Лучше я. Так будет скорее. — Она поспешно принялась за длинный ряд пуговиц. — Если у нас всего только час…
Он сжал ее руки и, погладив, заверил:
— На этот раз мы не спешим. Дитер вернется домой не раньше чем через полчаса, и если даже кто-то вздумает пуститься на поиски…
Она попыталась что-то ответить, но Макс заглушил протесты быстрым легким поцелуем.
— На этот раз, — пробормотал он, снова прижимаясь к ее губам своими, теплыми и твердыми, — я заставлю тебя кончить… медленно… очень медленно.
Кристина улыбнулась и глубоко вздохнула:
— Попытаюсь расслабиться. И не знаю, как благодарить тебя за это… это невероятное чудо. Мне тридцать лет, из которых я замужем двенадцать, и все это время не подозревала, чего лишена.
— Рад услужить, мэм, — шутливо отрапортовал он, наклонив голову.
— Далеко не так, как я, — промурлыкала она.
— Подожди до следующего раза.
— Неужели будет еще лучше? Невозможно!
Макс рассмеялся.
— И лучше и… дольше, — вкрадчиво начал он, — и глубже и медленнее, и я надеюсь, что на твои крики не примчится хозяин.
Кристина потрясенно моргнула.
— Я не кричала.
Макс молча кивнул.
— О Боже…
Глаза его весело заискрились.
— Ничего страшного, пока дверь остается запертой.
— И ты не возражаешь?
— Почему это вдруг?
Кристина залилась багровым румянцем.
— Это кажется таким…
— Страстным и чувственным?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83