Ни в одном из ее готических романов не было ничего подобного, и одному Богу известно, почему это пришло ей в голову. Генриетта вздохнула. Те поцелуи все перевернули вверх ногами. Будь он проклят, этот капитан Кинкейд.
– Прошу прощения за то, что беспокою вас так рано, сэр, – пробормотала домохозяйка Брендана, заглядывая в его кабинет. – Но там внизу джентльмен, который желает вас видеть.
Брендан сбежал по лестнице, перепрыгивая через одну ступеньку, недоумевая, кому может взбрести в голову заявиться к нему так рано. Чрезвычайно досадно. В фойе его приветствовал лейтенант в сопровождении двух военных. Они были одеты в красную форму, обшитую золотым шнуром, с саблями, пристегнутыми к поясу. Лейтенант поприветствовал Брендана, прикоснувшись к краю своего кивера, и протянул ему письмо.
Черт возьми. Брендан понял, что на нем все еще очки. Его не должны видеть в очках. Он со вздохом поправил их и, просмотрев текст, удостоверился в том, что это был ордер на обыск.
– Это официальное постановление, капитан Кинкейд, – пояснил лейтенант. – Мне поручено осмотреть ваше жилище на предмет контрабанды и изъять все незаконно хранящиеся и подозрительные предметы, которые будут обнаружены.
Брендан удивленно приподнял брови:
– О каких незаконных предметах вы говорите, лейтенант?
Офицер проигнорировал вопрос и отдал своим людям приказание начать обыск.
В то время как они, грохоча ботинками, ходили по дому, Брендан перечитал письмо. В нем сообщалось, что лейтенант Кларк и его люди посланы правительством, что ему, капитану Кинкейду, запрещается препятствовать их поискам и что он должен будет последовать за ними в штаб-квартиру, если это ему будет приказано:
Брендан взъерошил волосы рукой. Как, черт возьми, это могло случиться? Наверняка тут не обошлось без Пейшенс.
Крик одного из военных разнесся эхом по дому:
– Сэр, здесь целые коробки!
Лейтенант рванул вверх по лестнице, Брендан поспешил за ним.
– Похоже, вам придется кое-что объяснить, капитан Кинкейд, – проговорил лейтенант Кларк, сверкнув на Брендана глазами.
Солдаты рылись в ящиках. Тот, что посильнее, вытащил из одного небольшую бронзовую статуэтку. Брендан кашлянул и пробормотал:
– Сэр, прошу вас, будьте с этим поосторожнее. Я приобрел эти предметы антиквариата в Индии совершенно легально и могу это доказать, у меня сохранились счета.
– Об этом вы расскажете полковнику Хингстону в управлении, – резко проговорил лейтенант Кларк и повернулся к своим подчиненным. – Упакуйте все это и снесите в экипаж. Если у вас есть чеки, советую захватить их с собой, – добавил он, обращаясь к Брендану.
– Как мило! Девочки, только взгляните на это! – Тетя Филиппа передала Генриетте и Эстелле письмо, доставленное с утренней почтой.
Генриетта внимательно изучила темно-зеленый с золотом бланк, украшенный головой лошади и причудливыми завитками. На нем значилось: «Мисс Джессика Тиллингем».
– Приглашение в гости! – Эстелла радостно подпрыгнула на месте. – Просто замечательно. И как раз вовремя! Баклуорт в любой момент готов продемонстрировать свой талант в фехтовании. Он сказал мне вчера, что собирается сегодня пойти тренироваться в фехтовальный клуб. – Эстелла закатила глаза. – Так что бегство в деревню – именно то, что мне сейчас нужно.
Тетя Филиппа с нежностью посмотрела на дочь:
– На твоем месте я бы не стала слишком обнадеживаться. Баклуорты в родстве с Тиллингемами. Так что он, вне всяких сомнений, тоже приглашен.
Эстелла скорчила рожицу, что совершенно не подобало благовоспитанной девушке и ругнулась:
– Черт!
– Следи за выражениями, дорогая, – заметила тетя Филиппа, наливая себе еще одну чашку чая. Она взглянула на Генриетту и добавила: – Разумеется, ты тоже поедешь.
Генриетта коротко кивнула. Хотя Эстелле, возможно, и не избежать общества Баклуорта, но Туакеру уж точно никоим образом в Брайтон-Холл не пробраться.
Молодой Хорас Даутрайт-четвертый был погружён в горестное молчание. Перед ним на голубом с голубой окантовкой блюдце лиможского фарфора лежала крохотная порция лимонного мороженого. Даже ароматные кусочки засахаренной лимонной приправы не могли смягчить то горе, которым он, судя по всему, был охвачен. Казалось, оно подействовало даже на аппетит. Мороженое начинало таять.
– Хорри! Я взяла тебя в «Ле петит бон-бон» не для того, чтобы ты дулся и куксился. Бери ложку и начинай наворачивать.
Именно это и проделывала сама Пейшенс со сладким кремом и взбитыми сливками, украшенными мармеладом, сахарным печеньем и фирменным знаком кондитерской – сахарным завитком высотой пятнадцать сантиметров.
Хорас с завистью посмотрел на порцию матери, взял себя в руки и принялся за свой десерт.
– Не понимаю, зачем папе и мне нужно постоянно худеть? – раздраженно спросил он. – Мне кажется, что некоторые люди просто родились крупнее остальных, вот и все.
– Не наглей со мной, мальчишка. Просто ешь и придержи язык.
Пейшенс с жадностью накинулась на сахарную фиалку.
Но маленький Хорри был прав, подумала она про себя. Этот огромный неуклюжий медведь, за которым она замужем, ростом был выше любого мужчины. Он был выше даже брата Брендана. Пейшенс вздрогнула. Как могла она когда-то считать своего гигантского мужа привлекательным? А за последние шестнадцать лет он настолько раздался в талии, что она боялась представить себе, что случится, если он вздумает вжать ее в матрас. Но она не даст ему ни малейшего шанса выдавить из нее жизнь таким образом. У Пейшенс была собственная спальня, дверь которой запиралась на засов.
Появление нескольких модно одетых молодых леди заставило Пейшенс отвлечься от своих мыслей.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91