— Ты… ты не зайдешь… ко мне? Прошу тебя…
Он пристально смотрел на нее. Смотрел в ее глаза, потом на ее губы, потом на облако длинных, пышных волос. Софи почувствовала, что заливается краской.
— Ч-черт… — пробормотал Эдвард, но теперь уже его взгляд обежал все ее тело, и Софи была в достаточной степени женщиной, чтобы понять — он видит все сквозь тонкое полотно рубашки. Ее страх усилился. Хотя она и думала, что рубашка, будучи достаточно соблазнительной, все же не слишком прозрачна, ей вдруг показалось, что Эдвард разглядел ее кривую, уродливую ногу. Но тут она встретила его взгляд и увидела в нем гнев. От нахлынувших чувств Софи покачнулась. Эдвард подхватил ее. Он взял ее за локоть так крепко, что почти причинил ей боль.
— Не делай этого, — прошептал он. Его слова звучали как мольба.
Впервые в жизни Софи поняла, какой силой может обладать женщина. Эдвард хотел ее, Софи поняла его жажду, почувствовала ее. Желание бурлило в нем, билось, как нечто живое и дикое, как змея, свернувшаяся в тугую пружину и готовая к броску.
Софи, по-прежнему скованная, клонилась к нему, дрожа от остатков уже уходящего страха, — пока не коснулась его твердой как камень обнаженной груди. Эдвард вздрогнул и судорожно вздохнул. Кожа его была такой горячей, что почти обожгла Софи.
— Эдвард… — Подняв голову, она посмотрела на него. — Прошу, не отвергай меня…
Он стоял неподвижно, однако тело его содрогалось. Глядя ей в глаза, он произнес сдавленным голосом:
— Софи, не делай этого… Я не могу, не вправе… Я не смогу жить после этого.
Эдвард отпустил ее, и Софи почувствовала, как он подался назад. Она подняла руку, коснулась его. Он застыл, и оба они молча смотрели на маленькую бледную руку Софи, лежащую на бронзовой от загара коже Эдварда. Софи впервые дотронулась до его обнаженного тела. Кожа была гладкой, как шелк, но очень горячей. И упругой. А под ней чувствовались твердые мышцы. Софи не знала, что мужчина может быть таким твердым.
Взгляд ее нечаянно сбился с пути и забрел, куда не следовало бы. Брюки Эдварда взбугрились, тонкая льняная ткань натянулась, обрисовывая каждую линию налившегося мужского естества так отчетливо, словно Эдвард был обнажен. Софи похолодела. Она вдруг заметила, что верхние пуговицы его брюк расстегнуты. О, она ведет себя хуже чем бесстыдно, ей надо убрать руку с его груди, отвести взгляд… но она этого не сделала. Не смогла.
— О Боже! — задыхаясь, воскликнул Эдвард. — Ох, черт побери!
И его руки сомкнулись вокруг Софи.
Дьявол внутри него ликовал, святой бежал прочь.
Эдвард вдруг понял, что он крепко обнимает Софи, что он несет ее к кровати. Он перестал думать, он просто не хотел думать. Если он начнет думать, святой вернется, и все погибнет.
К тому же думать в этот момент было просто невозможно. Эдвард опустил Софи на постель, и ее золотистые волосы рассыпались по подушке, как нити дорогого шелка. Эдвард склонился над Софи, переполненный нежностью, восторгаясь ее красотой — и в то же время болезненно ощущая напряжение в чреслах и в груди.
Он слегка приподнял девушку, и их взгляды встретились.
— Софи…
Ее губы полураскрылись, глаза сияли…
— Эдвард…
И тут Софи улыбнулась. Сердце Эдварда подпрыгнуло. И что-то сильное, яркое, невыразимое наполнило его… как порыв новой жизненной силы… некое чувство, названия которому он не мог найти. Сейчас не мог.
Мгновением позже они слились в объятии. Эдвард впился в ее губы, настойчиво, с силой проникая языком в теплую глубину. Он раздвинул ее ноги и прильнул к ней, и его огромный фаллос вжимался в нежную плоть. Он все крепче целовал Софи, ему хотелось проникнуть глубже, еще глубже… И он беспомощно двигал массивными бедрами…
А Софи пылко откликалась на его страсть. Сначала движения ее языка были робкими и неуверенными, но вскоре она уже дерзко и умело отвечала на ласку. Эдварду безумно хотелось привстать над ней и показать, как она могла бы ласкать его языком…
Но это была Софи, прекрасная, нежная Софи, и он не мог этого сделать. Зарывшись лицом в ее волосы, Эдвард замер, задыхаясь, и святой, живущий в его душе, снова пытался вмешаться, требуя, чтобы он отказался от этой женщины. Но чресла Эдварда уже наполнила дьявольская сила, неодолимая и горячая. Он не мог выносить ее напора, и хуже всего было то, что мягкие бедра Софи волнообразно изгибались под ним в соблазнительном ритме желания, древнего как мир.
С похожим на рыдание вздохом Эдвард скользнул рукой под рубашку Софи и сжал нежные ягодицы, еще крепче приникая членом к ее лону. И тут же, не выдержав, дернул вверх подол рубашки, чтобы ощутить наконец наготу Софи. Его льняные брюки все еще оставались преградой между ними, но ткань была настолько мягкой, что Эдвард почти не ощущал ее. Софи всхлипнула возле его уха, стиснув руками его плечи. Она стонала, ее пальцы с острыми ноготками вжимались в спину Эдварда, не оставляя царапин, как лапки котенка. Она все настойчивее льнула к нему своей горячей, влажной плотью, и наконец в ее всхлипываниях послышалось настоящее страдание.
Эдвард взял ее лицо в свои большие ладони. Глаза Софи лихорадочно блестели.
— Я не могу остановиться… — прошептал он. — Ох, Софи, как я хочу тебя! Как ты нужна мне!
Она тихо вскрикнула, схватила его за руки и потянулась губами к его губам.
Их губы слились. На этот раз Эдвард втянул ее язык в свой рот как можно глубже. И вдруг, резко оттолкнувшись, он встал над Софи на колени. Расстегнув пуговки ее рубашки, он обнажил нежную, белую грудь. И снова их взгляды встретились.
— Ох, Софи! — простонал Эдвард. — Как ты прекрасна!
Смех Софи был слишком похож на рыдание.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143