Боже, неужели это было каких-то восемь часов назад? Ей казалось, что прошло не меньше восьми дней, а то и восьми недель с того момента, как она ощутила себя в сильных объятиях Эдварда.
Что же ей делать? Совершенно ясно, что нынешнее положение вещей никуда не годится, более чем никуда не годится. Оно причиняет слишком много страданий…
Эдана наконец насытилась и заснула. Софи переодела ее и уложила в кроватку. Она подумала, не остаться ли ей в спальне до возвращения Рашель. Но потом решительно направилась к двери. Им с Эдвардом необходимо все решить.
Эдвард обернулся, когда она вошла в гостиную. Он жестом указал Софи на диван:
— Прошу тебя, сядь.
Эдвард был крайне серьезен.
Она остановилась на противоположном от Эдварда конце бледного голубого ковра.
— Чего ты от меня хочешь?
Ее голос прозвучал неестественно высоко. Она обхватила себя руками.
Эдвард тихо и спокойно сказал:
— Я пришел не затем, чтобы уложить тебя в постель, если именно это тебя беспокоит.
— Меня все беспокоит.
Он всмотрелся в ее лицо:
— Но я не намерен извиняться за то, что было утром.
— Я этого и не думала.
— Нам нужно поговорить.
— Да, — мрачно согласилась она. — Нам нужно поговорить.
— Пожалуйста, сядь.
Софи шагнула вперед и села на краешек дивана, спина ее была напряженно выпрямлена, руки лежали на сдвинутых коленях. К счастью, Эдвард не мог знать, как тяжело и быстро билось ее сердце и что на всем ее теле выступила испарина. Эдвард тоже сел. Но не на маленький диванчик напротив, а на пуфик, который он быстро придвинул поближе к Софи. И сел так, что их колени почти соприкоснулись. Софи смотрела на него, боясь пошевелиться, боясь, что вот-вот его колени прижмутся к ее ногам…
— Почему ты меня так боишься?
— Ты еще спрашиваешь, после сегодняшнего-то утра?
— Ну это несправедливо, ты сама прекрасно понимаешь. Утром ты была такой же пылкой, как и я. Мне жаль, что я вынужден говорить так грубо.
Софи посмотрела в его голубые глаза, опушенные длинными ресницами, и подумала, что их взгляд кажется таким искренним. Но ведь когда-то давно ей уже показалось, что Эдвард искренен, — и как же она ошиблась…
— Что же нам делать, Эдвард?
Он посмотрел ей прямо в глаза:
— Извини, если тебя обидят мои слова, но я не шутил, когда говорил, что не позволю тебе выйти замуж за Генри Мартена.
Софи почувствовала, что губы ее пересохли, и нервно облизнула их.
— Ты его любишь?
Софи покачала головой, опуская глаза.
— Нет, — жалобно призналась она, ей очень хотелось объяснить Эдварду, что любит она его, только его одного, ей хотелось завизжать, закричать, ударить его! Ну почему он не отвечает ей любовью?!
— Софи, ты живешь в моем номере, с моим ребенком. Я не намерен ни от кого скрывать это.
Она резко вскинула голову:
— Ты что, болтаешь об этом направо и налево?
— Пока нет.
— Но собираешься?
— Да.
Ей стало горько — но в то же время она почувствовала облегчение.
— Ты намерен заставить меня выйти за тебя, ведь так?
— Да.
— Тебе незачем прибегать к такой грязной тактике. Я и сама уже поняла, что не могу так дальше жить. Я выйду за тебя, Эдвард.
Он оторопело уставился на нее.
— Ты что, удивлен? — спросила она, стараясь скрыть свою боль.
— Да, удивлен. Ты слишком непредсказуемая женщина, Софи. С тех пор как мы встретились, ты преподносишь мне сюрприз за сюрпризом.
Софи отвела взгляд. Слова Эдварда звучали комплиментом. Можно было подумать, что он находит Софи бесконечно желанной именно из-за ее эксцентричности.
— Софи?.. — Он взял ее за подбородок большой, теплой рукой.
Она задержала дыхание и нашла в себе силы посмотреть на него.
— Софи, я буду тебе хорошим мужем, клянусь. — Глаза Эдварда сверкнули, словно в подтверждение клятвы.
Она глубоко вздохнула. Ей хотелось спросить, будет ли он ей верен, но она не осмелилась. Когда-то, в тот давний день, когда они сидели у «Дельмонико», Эдвард сказал, что не мог бы долго хранить верность ни одной женщине. И Софи, будучи сейчас не в состоянии сказать что-либо, просто кивнула.
Эдвард опустил руку, но его глаза по-прежнему с необычайной нежностью смотрели на Софи.
Сердце ее мучительно сжалось. Наверное, Эдвард полагает, что, если она станет его женой, он сможет затаскивать ее в постель в любой момент, когда ему только вздумается? Или их брак будет лишь формальным? Едва ли… Взгляд Эдварда не оставлял сомнений в его намерениях. Но Софи не собиралась делить с ним постель время от времени и потом страдать оттого, что он предпочитает других женщин. Она отвернулась. Да, этот вопрос необходимо обсудить, но он такой тяжелый, такой болезненный. Может быть, потом… после свадьбы…
— Когда мы поженимся? — спросил Эдвард.
Софи несколько раз моргнула, приходя в себя. И пожала плечами.
Эдвард взял ее руку. Она вздрогнула, поняв, что он надел ей на палец кольцо с солитером.
— Что ты делаешь? — воскликнула она.
— Мы ведь обручены, не так ли? — Его глаза были такими же твердыми и сверкающими, как бриллиант на руке Софи.
Софи перевела взгляд с испытующих глаз Эдварда на холодный искрящийся камень.
— Совсем ни к чему было это делать, Эдвард, — с трудом выговорила она.
Он встал и засунул руки в карманы.
— Как насчет завтрашнего дня?
Софи панически испугалась.
— Нет!
Он криво улыбнулся:
— Хорошо, но когда? Послезавтра? Через неделю? Нет смысла тянуть.
Взгляд Эдварда ясно говорил: ей не удастся на этот раз ни сбежать, ни просто отступить.
Она жадно глотнула воздуха, наполняя легкие.
— М-может быть, после моей выставки?
— Черт… Когда она открывается?
— Осталось всего две недели, — прошептала Софи чужим голосом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143