В субботние вечера салун посещала довольно разношерстная публика.
— Выпьешь что-нибудь? — прокричал Делвуд, потому что в зале было чересчур шумно, все оживленно разговаривали, перебивая и не слушая друг друга.
Гилберт поставил ногу на медную подножку.
— Нет. Мне завтра надо быть в церкви! — он произнес эти слова торжественно и горделиво.
— Наслышан, — Делвуд покачал головой. — Надеюсь, что малыш вырастет не таким, как ты!
Слова Делвуда задели за живое, Гилберт яростно взглянул на хозяина салуна, и тот поспешно добавил примирительным тоном:
— Конечно, я видел парней и похуже! Слышал о Сарабет и Ли? — спросил он, вытащил из-за пояса чистую салфетку, принялся старательно протирать стойку.
— А что я должен слышать?
— Они снова дружат.
— Правда? — оказывается, за две недели, которые Гилберт провел на руднике, жизнь в Стайлзе вовсе не остановилась.
— Ли приходит сюда каждый вечер, чтобы смотреть на Сарабет влюбленными глазами, — он кивнул в сторону комнаты для карточных игр. — Иди, посмотри сам!
Гилберт уже собирался пойти, когда раздался страшный грохот, который заглушил звуки банджо и пианино. Зазвенело разбитое стекло. Стул, опрокинувшись, перевернулся несколько раз. На пол полетели посуда и карты.
— Боже Всемогущий! — запричитал Делвуд и выскочил из-за стойки.
Скоби ругался на чем свет стоит, придерживая перевязанную руку. Возле него на одной ноге крутился ковбой. Видимо, ему отдавило столом ногу.
— Скоби, клянусь, — заорал ковбой, наконец-то, придя в себя, — ты самый тупой на свете!
Скоби рванулся к ковбою. Мужчины разъяренно осыпали друг друга проклятиями и ругательствами.
— Вы, прекратите! — приказал Делвуд.
Гилберт подумал, что сейчас ковбой свалит с ног Берта, и Джулии снова придется его зашивать. Он подошел к задирам, встал между ними. Скоби, размахивая кулаками, пытался через Гилберта дотянуться до противника.
— Остынь, Скоби, — попросил Гиб, слегка оттолкнув его. — Ты еще не в той форме, чтобы драться! — На него хлынул запах виски, словно испарения из болота!
Шахтер взглянул на Гилберта, и тут же потерял всякий интерес к своему противнику.
— Посмотри-ка сюда! — заорал он, покачиваясь. — Да ведь это сам мистер Гиб Бут! — глазами, остекленевшими от пьянки, он уставился на молодого человека. — Как поживает вдова? Ты все еще надеешься объездить красивую кобылку?
Гилберт не понял, когда он ударил Скоби в подбородок. Только почувствовал, что от резкого выпада заболела рука от кисти до предплечья. Скоби зашатался, рухнул на пол и неуклюже растянулся.
Вокруг дерущихся собралась толпа. Мужчины подбадривали противников гигиканьем и улюлюканьем. Гнев и ярость, вызванные словами Берта, ударили в голову Гиба. Наклонившись, он поднял Скоби, подцепив за повязку. Тот ошалело вращал глазами, челюсть отвисла, он задыхался. Из рта задиры отвратительно несло перегаром.
— Брось, Гиб, — Ли положил руку на плечо друга. Гиб приблизил лицо к лицу Скоби.
— Если я когда-нибудь услышу от тебя подобные слова, ты простишься с жизнью!
— Похоже на угрозу, Гиб Бут, — послышался голос начальника полиции. И от грозных слов по спине у Гилберта побежали мурашки. Он отпустил Скоби и повернулся. Макквиг стоял, держа руку на пистолете, усы грозно торчали вверх.
— Думайте, как хотите, — устало пробормотал Гилберт и огляделся по сторонам. В салуне стояла напряженная тишина, нарушаемая только хныканьем Скоби. Гилберт вспомнил, как Джулия предупреждала его, чтобы он никому не позволял себя провоцировать. Ему и так достаточно неприятностей… Черт побери! Он устроил неуместную потасовку. Особенно, сегодня!
— Может быть, тебе стоит перейти на другую сторону улицы, — предложил Макквиг. — Посидишь в тюрьме, немного остынешь…
Гилберт в замешательстве молчал. Потом нашелся.
— Я должен быть завтра утром в церкви!
В салуне воцарилась тишина, а потом взорвалась оглушающим хохотом. Смех перерастал в оглушающий рев. Мужчины притопывали ногами, били себя кулаками в грудь. Казалось, над его словами хохочут даже стены! Начальник полиции, откинув назад голову, заливался противным тоненьким смехом, хлопам себя по бокам ладонями.
Гилберт опустил голову. Сначала он хотел принять непринужденный вид и самодовольно ухмыльнуться собственной шутке. Однако, услышав грубый гогот завсегдатаев салуна, почувствовал себя последним негодяем. Безудержный, жестокий смех напомнил ему, кто он на самом деле — сладкоголосый авантюрист, шулер, мошенник, обманувший женщину, которая искренне доверилась ему…
Наконец, веселье стихло. Возобновился мирный разговор посетителей. Никто не обращал больше внимания на Гилберта. Макквиг, все еще посмеиваясь, пристально посмотрел на молодого человека:
— Помолиться ты можешь и в тюрьме, — сказал он.
— В другой раз, — отказался Гилберт. Он прошел по салуну мимо ухмыляющихся посетителей, подошел к входной двери. Выходя на улицу, представил себе, как завтра будут пялиться на него все прихожане, думая о нем дурно!
Может быть, они начнут смеяться, как только он возьмет на руки маленького Гилберта. Станут улюлюкать и гоготать, как эти люди в салуне… Что же, на это у них есть причины: Гиб Бут — крестный отец. Это действительно очень смешно!
Он решил вернуться на «Змеиную Скалу». Воскресный день он проведет в шахте, взрывая породу.
Сзади скрипнула дверь.
— Послушай, Гиб?
Это был Ли. Гилберт обрадовался, увидев друга.
— Что скажешь, Ли?
— Пойми, то, что они смеются, еще ничего не значит.
Гилберт не хотел вспоминать о «Бон Тоне», а не то что говорить!
— К черту! Пусть смеются!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123