Когда она начала плакать, Сара обняла ее за плечи.
– Ты его разглядела?
– Нет, было слишком темно. Он сбил меня с ног и потом он… сделал это. А когда все кончилось…
Она запнулась и умолкла. Сара еще крепче обняла ее. Остальное Наташа досказала шепотом:
– Он сказал, что это только начало. Что он будет приходить снова и снова, сколько захочет… – Закрыв лицо руками, Наташа разрыдалась. Сара подняла голову, ища глазами Алекса, и он тотчас же подошел к ней. Она взяла его за руку и крепко сжала ее, стараясь успокоиться.
– Таша, – сказала Сара, поглаживая склоненную голову девушки, – это мистер Макуэйд, он мой друг.
Наташа упорно отводила глаза.
– Он привез меня сюда, а сейчас он проводит домой нас обеих.
Услыхав такие слова, Наташа вскинула голову.
– Я не могу туда возвращаться! Прошу вас, мне так страшно… Я не могу…
– Нет-нет, тебе не придется туда возвращаться! Ты поедешь вместе со мной ко мне домой и останешься у меня, пока мы не придумаем, что делать дальше.
Огромные черные глаза Наташи наполнились слезами. Она схватила руку Сары и поднесла ее к губам.
– О, миссис Кокрейн… – начала она и тотчас же перешла на смесь языков, которых Сара не понимала.
Излияние благодарности оказалось столь бурным и продолжительным, что ей стало неловко. Отняв у Наташи руку, Сара заговорила почти сурово:
– Все, Таша, довольно. Идем, надо выбираться отсюда. – Она поднялась и, повернувшись к Алексу, спросила:
– Вы не могли бы найти для нас кэб?
Он отрицательно покачал головой. Ни за что на свете ему не хотелось оставлять женщин одних в таком месте.
– Нет, не думаю. Только не в этом районе. Идемте все вместе, мы что-нибудь найдем на Третьей авеню.
Наташа с трудом встала. Сара поддержала ее, обхватив за талию. Женщины вышли из кафе, Алекс последовал за ними.
Ни одного кэба на Третьей авеню не оказалось. Они долго ждали на оживленном, кишащем людьми перекрестке, глядя на юг. Наташа подавленно молчала, Сара и Алекс изредка обменивались отрывочными замечаниями. Наконец, отчаявшись отыскать наемный экипаж, они воспользовались конкой. Путь к дому Кокрейнов прошел в полном молчании.
Оказавшись дома, Сара сказала Алексу, что хочет поскорее отвести Наташу наверх.
– Вы были очень добры, даже не знаю, как вас благодарить. Если хотите, я позвоню вам…
– Я подожду.
– Нет, честное слово, нет никакой…
– Я предпочел бы подождать.
Она была ему несказанно благодарна.
– Ну хорошо. Не знаю, точно, сколько времени это займет. Спасибо вам большое.
В конце коридора появилась горничная. Сара попросила ее подняться наверх, приготовить комнату для гостьи и наполнить ванну.
– Налейте себе чего-нибудь выпить, мистер Макуэйд, и вообще… будьте как дома.
Она продолжала быть любезной хозяйкой, но ее мысли уже витали далеко.
– Обо мне не беспокойтесь, – с легкой улыбкой заверил ее Алекс.
Она чуть было не улыбнулась в ответ, но поспешно отвернулась, чтобы помочь продолжавшей упорно молчать Наташе подняться по лестнице. Алекс направился по коридору к голубой гостиной, включая по пути свет. Он вспомнил, где находится лакированный шкафчик тикового дерева – безвкусная подделка под стиль рококо, скрывавшая в своих недрах спиртное, – и налил себе щедрую порцию шотландского виски.
Потягивая крепкий напиток, он огляделся по сторонам. В дальнем конце комнаты находилась открытая дверь. Прежде она была закрыта, и Алекс подумал, что там стенной шкаф, но теперь стало видно, что за дверью скрывается комната. Захватив с собой стакан, он решил ее осмотреть.
На стене не было электрического выключателя, только старомодное бра с газовым светом. Алекс зажег его. Комната оказалась крошечной – чуть больше обычной кладовки. Всю мебель составляли небольшой письменный стол, задвинутый в оконную нишу между двумя книжными шкафами, вращающееся кресло с подлокотниками, скамеечка для ног и изящный торшер. Персидский ковер в ярких рубиновых и вишневых тонах покрывал почти весь пол.
Стена, не занятая высокими, уходящими под потолок книжными шкафами, была увешана картинами и фотографиями. На всех фотографиях был только Майкл, многие из них представляли собой не слишком умелые, любительские снимки. Картины показались Алексу любопытными и по своему содержанию, и по разнообразию. Более половины полотен были подписаны «Л. Хаббард», и он с улыбкой вспомнил эксцентричную на вид подругу Сары, с которой познакомился в воскресенье. Тут были и пейзажи, и обнаженная натура, и натюрморты, и портреты, явно свидетельствующие о том, что художница еще не нашла своей истинной темы в искусстве.
Все картины Лорины Хаббард отличались буйством фантазии и чисто мужским пренебрежением к условностям. Однако, кроме них, тут были еще два небольших, но изумительных пейзажа Коро, а также несколько полотен Мане, Сезанна и Дега. Алекс знал, что такие картины нечасто встречаются в домах американских нуворишей, где почетное место традиционно отводилось «старым мастерам» с солидной, устоявшейся репутацией.
Он пододвинул кресло поближе к книжному шкафу, с удобством расположился в нем, не выпуская стакана из рук, и принялся изучать книги. Еще одна причудливая коллекция: Диккенс, Золя, Твен, книги на французском по садоводству, сборники итальянской поэзии, сонеты Шекспира, все романы Джейн Остин, потрепанные томики Генри Джеймса. Все книги выглядели читанными и перечитанными, но Алекс улыбнулся, увидев последний экземпляр дамского журнала мод, забытый в открытом виде на столе. Он наугад извлек с полки старый номер «Скрибнера» и начал его перелистывать.
– Итак, вы меня разоблачили.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113