– Опять, сударыня? Неужели вы ничему не научились? – Роудон резко встряхнул ее.
Джулиана едва не расплакалась.
– А чего вы хотите от меня? – вскинув подбородок, спросила она. – Чтобы я сидела и ждала, когда вы снова приметесь измываться надо мной, а потом отправите в тюрьму? Не знаю, какое из двух зол хуже.
Единственным признаком того, что ее ирония достигла цели, послужил стальной блеск в голубых глазах Роудона.
– Я ничего от вас не жду, мисс Монтгомери, кроме неприятностей. Их вы уже доставили мне немало. Хотите отправиться в путь? – От его хмурой ухмылки Джулиана похолодела. – Ради Бога.
Несколько часов спустя Джулиана глубоко сожалела о том, что уехала из Сент-Луиса. Ей хотелось оказаться как можно дальше от лошадей и гор.
Она едва могла вспомнить, как они пробирались по лесистому плато у горы Моголлон. К полудню солнце чуть ли не обжигало. Эта дорога, решила она, может вести только в преисподнюю. Пегая лошадь везла на себе и ее, и Роудона, спускаясь вниз по извилистой дорожке. В лазурно-голубом небе не было ни облачка. В тишине было отчетливо слышно, как по камням пробегают ящерицы. Крики орлов – а может, стервятников? – эхом отдавались от каменистых склонов.
С дорожки они перебрались на тропу, обозначенную валунами и дубовой порослью, а затем по крутому ущелью двинулись к следующей вершине. Внизу, между камнями, журчала горная речка. При виде воды Джулиана, давно мучимая жаждой, почувствовала боль в пересохшем горле. Однако Роудон не посчитал нужным сделать привал или хотя бы дать ей напиться. Он повернул лошадь на север, прочь от реки.
Они взбирались все выше и выше, а потом опять начали спускаться вниз. Спуск был таким крутым, что у Джулианы от страха перехватило дыхание. Она закрыла глаза, чтобы не видеть россыпь серых и пурпурных острых камней далеко внизу. Коул был всю дорогу молчалив и спокоен. «Наверное, он сделан из железа», – подумала Джулиана, когда солнце начало скользить к западу и горизонт окрасился в розовые предзакатные тона. За весь этот бесконечный день Роудон ни разу не остановил лошадь, не спутал направление и не заблудился. Как будто он знал все горные тропы, все трещины в склонах, каждую пропасть, каждый камень и каждое дерево.
Джулиана чувствовала, как он напряжен, и понимала, что он сердится. Он ни разу не заговорил с ней. И это только к лучшему, заключила она, так как сама была не в силах вымолвить ни слова. А если бы она промолчала, он бы разозлился еще сильнее. Гнедой Кэша Хогана, нагруженный вещами, шел в поводу за лошадью Роудона. Сначала Джулиана недоумевала, зачем им вдвоем ехать на одной лошади, но потом сообразила, что он, очевидно, сомневался в ее способности преодолевать крутые тропы верхом. Ему не хотелось, чтобы две тысячи долларов низверглись в пропасть. И все же она должна найти способ сбежать. Вряд ли это будет просто – сбежать от человека более сильного, опытного и знающего местность лучше, чем она; спрятаться от него в сердце Богом забытой Аризоны, где нет ничего, кроме гор, скал, змей, койотов да других охотников, разыскивающих ее.
Шли часы, долгие, мучительные, изматывающие, а они все ехали и ехали в полном молчании. Джулиана спиной чувствовала его мускулистую, твердую, как окружающие скалы, грудь.
Наконец, когда серые тени поглотили золотистые и розовые тона предвечернего неба, они остановились у подножия гранитной скалы на просторной поляне. Неподалеку журчал ручеек. Слева начинался лес голубых елей. Между деревьями проскочил заяц, над головой кружил луговой тетерев, вдали, на пустынном плато, Джулиана увидела силуэт лося.
Роудон легко спрыгнул на землю и помог спуститься вниз Джулиане. Уставшая до крайности, она не устояла на ногах и, застонав, начала падать. Роудон поддержал ее одной рукой.
– Скоро это войдет у вас в привычку, – нахмурился он.
– Еще один такой день – и я умру. Тогда вы не получите свои грязные деньги, – пробормотала она.
– Даже не рассчитывайте на это. Я могу привезти ваш скальп в качестве доказательства.
– Мой… скальп? – Она слегка вздрогнула. – Вы, конечно… шутите.
– Почему вы так думаете? – Роудон секунду пристально смотрел на нее, а потом отвернулся и занялся делами.
Джулиана пришла в отчаяние. Она вынуждена терпеть издевательства этого невыносимого человека, занимающегося охотой на живых людей, а ведь могла бы находиться сейчас в дилижансе, который с каждой милей приближал бы ее к Уэйду и Томми. Какое чудовище, подумала она, наблюдая за тем, как Коул чистит лошадей. У него нет ни чувств, ни сострадания, ни моральных устоев. Проявил ли он хоть каплю эмоций, когда убил ту троицу в Сидер-Галче? Проявил ли он хоть малую толику заботы о ней в течение всего изматывающего дня, пока они ехали по этой дикой земле? Неожиданно Джулиана испытала острый приступ ненависти – и к Роудону, и к Джону Брину, который несет всю ответственность за случившееся с ней. Она поклялась себе, что никогда не вернется в Денвер. Она обязательно сбежит от Коула Роудона. Рано или поздно. Ведь должен же он хоть изредка спать. Вот когда он заснет, тогда она и сбежит. И, решила Джулиана, непроизвольно расправляя плечи, постарается спрятаться так, чтобы он ее не нашел.
Внезапно Роудон резко повернулся и взглянул на Джулиану.
– Забудьте об этом, – усмехнулся он, будто прочитал ее мысли. – Два раза вы уже потерпели неудачу.
У Джулианы от изумления вытянулось лицо.
– Не понимаю, о чем вы, – спустя секунду проговорила она.
Его улыбка стала шире.
– Конечно, не понимаете, сударыня, – заявил он. – И никогда ничего не воровали.
Роудон принялся разводить огонь, а Джулиана присела на камень под развесистыми ветками тополя, подальше от своего мучителя, и осмотрела поляну с пучками пожухлой травы, кактусами и увядшими полевыми цветами.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104