– Не уходите, побудьте еще немного со мной, – с мольбой в голосе проговорила она, и его руки сейчас же крепко ее обняли.
– Как вам будет угодно, – ответил он своим обычным насмешливым тоном.
Она положила голову ему на плечо. Страх улетучился, и Камилла почувствовала желание чего-то большего, чем дружба и сочувствие. Она остро ощущала чистый мужской запах, твердые выпуклости мышц его рук, колючую щетину небритого подбородка. Все эти ощущения сливались в одно жгучее, страстное нетерпение.
Похоже, Филип переживал те же чувства. Между ними словно пробежал электрический разряд, нечто горячее, непреодолимо влекущее. Они одновременно резко отодвинулись друг от друга, потрясенные до глубины души.
– Вам следует уйти, – хрипло произнес он. – Я отведу вас обратно в вашу…
– Нет! – Кончиком пальца она провела по его губам, потом рука ее замерла, она с отчаянием посмотрела прямо в его глаза. – Я хочу остаться. – Боже, что это она говорит?
– Камилла. – Глядя на нее, такую красивую и хрупкую, прижавшуюся к нему теплым и податливым телом, он изо всех сил пытался оставаться спокойным. Но это плохо ему удавалось. Он был всего лишь человеком, а Камилла Брент выглядела просто очаровательной при свете углей в камине, стройная принцесса эльфов, окутанная облаком пышных локонов цвета расплавленной меди, с глазами, в которых сияла колдовская страсть. Страсть? Эта девушка вне себя от ужаса, сказал он себе. Вот и все. Он не может обманываться, не может злоупотребить ее страхами… не может…
– Вы должны пойти к себе в комнату, – настойчиво повторил Филип, заставляя себя говорить твердо, но не в состоянии оторвать взгляда от нежного, чувственного изгиба ее губ. – Я напрасно принес вас сюда. Но в нижних комнатах не горели камины, а вы были так напуганы, что я хотел влить в вас немного бренди, чтобы вы согрелись и успокоились…
– Я хочу остаться с вами.
Итак, она снова это произнесла. Ее щеки ярко алели, и на долю секунды она испугалась, что он посмотрит на нее с презрением или отвращением, но вместо этого граф так крепко сжал ее руки, что она ахнула, а его серые глаза вспыхнули, как горящие угли.
– Вы понимаете, что говорите? Что собираетесь сделать? Камилла, вы не думаете…
– Нет, думаю. Думаю и чувствую. Филип, пожалуйста, не прогоняйте меня! – Она прижалась к нему, пальцы ее руки погрузились в его густые черные кудри, а другой рукой она коснулась его щеки. – Я не стану ничего у вас просить, – услышала Камилла собственный шепот. – Но я хочу… хочу…
Она не могла выговорить это вслух. Это было слишком неловко. Но она желала его с такой страстной, всепоглощающей силой, перед которой отступали все правила и ограничения, наложенные обществом. Ее чувства глубоки и прекрасны, так почему она должна их скрывать?
Камилла настойчиво потянулась к нему, дрожа всем телом, повинуясь велению сердца, и прижалась губами к его губам.
Филип изо всех сил прижал ее к себе, его руки были твердыми как сталь. В нем запылал огонь. Ее поцелуй разжег в нем пламя страсти, которое распространилось по всему его телу. Прогнать ее? Больше всего на свете ему хотелось бросить Камиллу на постель и долгие часы любить ее, исследовать каждый дюйм ее тела, попробовать на вкус его сладость.
Но он не мог…
Камилла льнула к нему, словно тонкий побег плюща к могучему стволу. Ее рот был мягким и податливым, но в то же время требовательным.
– О Господи, Камилла, ты уверена? – хрипло спросил Филип. Произнося эти слова, он схватил ее за плечи и опустил на кровать, потом склонился над ней всем телом. Каждый его мускул напрягся, сжатый пружиной сдерживаемого желания.
– Никогда ни в чем не была так уверена… – Ее глаза сияли желанием у его глаз, она нетерпеливо притянула его к себе. – Пожалуйста…
Филип страстно поцеловал ее. Она приподнялась, инстинктивно стараясь слиться с ним в одно целое.
Он отдался взрывной силе, притягивающей их друг к другу. Она была девственницей, он это видел, девственницей, охваченной огнем. Она стонала от изумления и удовольствия всякий раз, когда он прикасался к ней, и он понимал, что это новые для нее ощущения.
От этого он еще больше желал ее. В нем бушевал огонь мужского желания. Когда он накрыл ладонью ее грудь, она вскрикнула от наслаждения. Он принялся мучительно медленно гладить ее, и с ее губ сорвался стон удовольствия.
Филип стал снимать с нее одежду – уродливые, изношенные тряпки, которые она надела, отправляясь в таверну.
– Ты красива даже в этих лохмотьях, – прошептал он в ее губы. – Но еще красивее без них.
Он был первым мужчиной, который сказал ей, что она красива. Глаза Камиллы, излучающие свет, словно зеленый жадеит, засияли в ответ, в них отражалась любовь, пронзившая ее, как метко пущенная стрела. Любовь согревала ее, бушевала в ее теле, заставляя бешено колотиться сердце. Она подогревала ее страсть, ее желание.
Камилла взяла его руку и поцеловала ее. Этот простой жест странным образом заставил смягчиться выражение его лица.
Камилла подалась вперед, глядя на сидящего на кровати Филипа, и ее пальцы неуверенно коснулись его одежды.
– Смелее, – прошептал он, дразня усмешкой, от которой сердце ее на секунду замерло. Между поцелуями, прикосновениями и смехом она раздела его донага. «Какой он сильный и великолепный», – подумала Камилла, глядя на выпуклые мускулы, бронзовую гладкую кожу, упругие завитки черных волос, покрывающих его широкую грудь. Она была поражена идеальной красотой его великолепного тела. Поражена, и в какую-то долю секунды, когда ее взгляд скользнул вниз, она испугалась…
– Я постараюсь не сделать тебе больно, Камилла, – пообещал он и нежно прикоснулся к ее волосам.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120