Колин лежал съежившись, его лицо представляло собой сплошное кровавое месиво.
– Ведь ты сказала, что была вдовой. – Сойер смотрел на нее так, как будто видел впервые. – Сказала, что это ребенок твоего мужа, Сета.
– Не было никакого мужа… я… выдумала его. Я не знала, что делать, вот и сочинила историю… Я хотела, чтобы моего ребенка приняли! Я боялась, Сойер. Боялась, и мне было стыдно.
– Посмотрите сюда. – Лежавший в пыли Колин отогнул разодранный рукав и показал Сойеру родимое пятно в форме полумесяца чуть выше запястья – пятно, совершенно такое же, как на руке Джоны. Даже в слабом туманном свете октябрьской луны Сойер отчетливо видел его. – Знак Вентвортов, он наследуется вместе с деньгами, – прерывисто сказал он. – У Джоны точно такой же знак, ошибки здесь не может быть. – Несмотря на окровавленное лицо и боль во всем теле, в его голосе явно чувствовался триумф. – Какие вам еще нужны доказательства?
До слуха Мэгги донесся странный звук. Она резко повернулась. Плач. Кто-то плакал.
И тут она увидела Джону, темную тень, прижавшуюся к стене сарая.
– О Боже, – выдохнула она.
Только на миг она увидела его лицо, любимое лицо, залитое слезами.
– Джона…
Она бросилась к нему, но не успела она добежать до сарая, как он растворился в темноте.
– Сойер, мы должны найти его. – Полными ужаса глазами она посмотрела на мужа, который медленно поднимался на ноги. Колин Вентворт делал то же самое, хотя не так уверенно. Его рубашка и сюртук были вымазаны кровью, губы раздулись и покраснели.
Она подбежала к Сойеру и потянула за руку.
– Джона слышал нас. Он знает правду! Нам нужно найти его, поговорить с ним.
Сойер оттолкнул ее. Она споткнулась, чуть не упала, но сумела удержать равновесие. Даже не взглянув на нее, он зашагал к центру города.
– Сойер! – отчаянно воскликнула она.
Он не остановился. Ссутулившись, большими тяжелыми шагами он пошел прочь и исчез за углом.
Ища опору, Мэгги ухватилась за кормушку. Ей показалось, что ночь разлетелась на миллион осколков, совсем так же, как чашки, разбившиеся об пол. Словно сквозь вату, она услышала полный презрения голос Колина:
– Если бы ты не прервала нас, я сообщил бы ему все мягко и осторожно. А теперь посмотри, что наделали твое вранье и притворство.
– Ты уничтожил нас, всех нас, – прошептала Мэгги, и ее сердце, будто огненная игла, пронзила боль. У нее подогнулись колени, и она прислонилась к кормушке, чтобы не упасть. – Ты доволен теперь, когда разрушил наши жизни?
– Я заявил право на своего сына и позабочусь о том, чтобы у него была та жизнь, которую он заслуживает. – Он поморщился – разбитые губы снова начали кровоточить. Потом с усилием нагнулся и поднял свой котелок, лежавший в пыли. – Мальчик справится. Он примет меня и то, что я могу ему предложить. – Он бросил на Мэгги прощальный злорадный взгляд и, прихрамывая, поплелся по пустынной улице к гостинице.
Мэгги опустилась на землю, силы окончательно покинули ее. Она осталась одна, и бархатистое небо будто накрыло ее, бакайская пыль забила легкие. Никогда, с тех пор как умерла Амелия и тетя Виллона приказала ей оставить ферму в Эштоне, она не чувствовала такого одиночества и безнадежности. Сознание, что она причинила Джоне и Сойеру страдание, наполняло ее выразимой печалью.
– Джона, Сойер, простите меня, – умоляла она, но ее слова утонули в ветре, и единственным ответом послужил лай койота где-то далеко.
На янтарном небе забрезжил рассвет, холодный дождь барабанил в окна дома, ковбои в дождевиках, сновавшие от сарая к кухне и от кухни к конюшне, седлали коней и разъезжались по пастбищам.
Мэгги, стоявшая у окна, молча наблюдала за ними. Она знала, что скоро в комнату придут Регина и Абигейл и засыплют ее вопросами о том, что произошло вчера вечером, захотят узнать, куда ушли Сойер и Джона, почему Мэгги попросила Сэма и Дотти Мей отвезти ее домой из гостиницы пораньше и оставила девочек, которым, после того как вечер закончился, пришлось возвращаться с Бенсонами. Она не была готова ответить ни на один из этих вопросов, не могла справиться с всепоглощающим чувством вины. Джона вчера вечером не вернулся, не вернулся и Сойер. Мэгги молилась, молилась о том, чтобы они появились сейчас на ранчо, чтобы шли к дому вместе…
Но никто не появился. В доме стояла мертвая тишина и царило уныние.
Через час она сидела в кухне за столом – перед ней стояла чашка с чаем и нетронутый остывший завтрак. Абигейл и Регина мыли тарелки и пытались развлечь ее своей болтовней.
– Джиггер Ваттсон приглашал меня на танец целых три раза, – хвасталась Регина, кокетливым движением поправив прядь блестящих кудряшек. – Только представь! Он еще никогда не приглашал на вечере одну и ту же девушку на танец больше одного раза – до меня.
– Большинство девушек и не захотели бы танцевать с ним больше одного раза, – отпарировала Абигейл, выливая остывший чай Мэгги в раковину и наливая ей новую чашку. Дождь непрерывно барабанил в окно, холод проник даже в их уютную кухню. Девочка поставила перед Мэгги дымящуюся чашку с чаем и подвинула поближе сдобные булочки. – Я еще никогда не видела более неуклюжего ковбоя. В последний раз, когда я танцевала с ним, он чуть не отдавил мне ноги.
– Но зато он такой привлекательный! – не унималась Регина. – Когда он смотрел мне в глаза, то я даже не заметила, что он лягнул меня в лодыжку, пока мы танцевали джигу, а сегодня утром она раздулась, как помидор!
Абигейл рассмеялась, Мэгги натянуто улыбнулась. Она с отсутствующим видом пила чай.
Приемные дочери обменялись тревожными взглядами.
– Я уверена, что папа и Джона скоро будут дома.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119