) – Твой дядя прав: тебе нужно отдохнуть, моя крошка.
Ее охватило чувство нереальности происходящего. Они медленно, точно во сне, поднялись по изящной витой лестнице и прошли по коридору мимо ряда дверей из красного дерева. Сделав приглашающий жест рукой, консьерж распахнул перед ними затейливые резные двери в конце длинного коридора, и Анемон шагнула в бело-золотую комнату, красота которой превосходила все, что она когда-либо видела.
Эта просторная гостиная была намного больше и шикарнее любой спальни в доме Пелхама на Брук-стрит. Она не шла ни в какое сравнение с каютой капитана «Морского льва», комнатами в загородном доме ее тети в Кенте и квартирами британского военного ведомства, в которых прошло ее детство.
Анемон впервые оказалась в столь чудесной, роскошной и уютной обстановке: море золотистых ковров, небольшой зеркальный столик в окружении изящных кресел эпохи Людовика XVI и диван, обитый белым шелком; мебель была расставлена приятным ансамблем перед широкими окнами. Летний ветерок всколыхнул белые легкие занавески, когда месье Ламор толкнул расписные ставни, открыв великолепный вид на площадь и учебные плацы, известные со времен французского правления как пляс Д’Армс.
Стеклянные двери вели на широкий балкон с кружевной оградой из ковкой стали. Вся комната сияла в ярких лучах новоорлеанского солнца, сверкая граненым хрусталем и лакировкой. Ее блеск мог соперничать с блеском драгоценных камней в королевской короне.
Ослепленная, Анемон прошла со Стивеном по мягкому ковру гостиной к двери, ведущей в большую спальню и смежные туалетные комнаты. Центральное место в спальне занимала кровать под балдахином с белоснежным атласным покрывалом и маленькими, вышитыми золотом подушками. Анемон в восторге оглядела золоченый туалетный столик, зеркало в раме из слоновой кости и многоярусную люстру из мерцающего хрусталя, не сразу заметив медную сидячую ванну в углу комнаты. Еще одна стеклянная дверь вела на балкон – теперь уже с видом на мощенный плитами внутренний гостиничный дворик.
Девушка подошла к одной из хрустальных ваз с пышным букетом жасмина и с наслаждением вдохнула аромат цветов. Тем временем Стивен проводил месье Ламора к двери, вежливо заверив его, что все замечательно.
Консьерж ушел. Послышался щелчок закрывшейся двери, потом – шаги Стивена по гостиной. Сон закончился. Анемон с ужасом ждала предстоящего разговора. Она дотронулась до белых цветков, достала из вазы одну веточку и принялась рассеянно мять в пальцах душистые лепестки. Ее окутало сладким ароматом.
Стивен все еще не появлялся в спальне. Больше не в силах томиться неизвестностью, она обернулась и заглянула в открытую дверь гостиной. Стивена нигде не было видно. Сердце девушки подпрыгнуло от тревожного волнения. Где он? Она поставила веточку обратно в вазу, даже не заметив, как осыпались оставшиеся лепестки, и с растущим беспокойством направилась в гостиную.
Стивен стоял, привалившись спиной к двери номера. Его широкие плечи упирались в косяк, а руки были скрещены на груди. Он смотрел на Анемон с таким выражением, с каким тигр смотрит на кролика, внезапно возникшего у него на пути.
– Ты куда-то собралась, моя крошка? – протянул он.
Девушка застыла на месте, по спине побежали мурашки страха: этот зловещий взгляд был ей знаком. В последний раз он смотрел так, когда силком привел ее на борт «Морского льва». В лице его мелькнуло что-то дикое и пугающее. Он еще пальцем не шевельнул, а Анемон уже почувствовала себя в западне.
– У меня нет желания с тобой разговаривать, – бросила она, изо всех сил стараясь говорить небрежно-равнодушным тоном, подошла к плетеному креслу палисандрового дерева и грациозно опустилась в него. – Я хочу принять ванну и отдохнуть. Потом я разыщу отца и узнаю, что мне надо делать. Ты можешь идти: я не собираюсь жить с тобой в одном номере. Вот, собственно, и все. Больше мне нечего сказать.
Ответом ей было зловещее молчание. Внутренне съежившись от страха, Анемон уставилась на фарфоровую статуэтку, которая стояла перед ней на столике, и принялась разглядывать ее с таким сосредоточенным видом, как будто от этого зависела вся ее жизнь.
Вскоре она услышала приближавшиеся шаги по мягкому ковру. Анемон не успела и шевельнуться, как Стивен рывком поднял ее с кресла и поставил перед собой, сомкнув пальцы на ее запястьях.
– Нечего сказать? Очень интересно, Анемон! – Он выплевывал слова, точно они обжигали ему рот. – Прошлой ночью ты лежала в моих объятиях. Сегодня утром ты говорила, что любишь меня. А потом вдруг ушла с моего корабля, не сказав ни слова, и растворилась в этом проклятом городе. Нет, дорогая, нам о многом надо поговорить, и ни один из нас не выйдет из этой комнаты, пока мы не выясним все до конца.
– Пусти меня! – Она стиснула зубы, пытаясь освободиться от стальных тисков его рук. – Мне больно, Стивен!
Он слегка расслабил пальцы.
– Прошу прощения. Но не думай, что я отпущу тебя раньше, чем услышу объяснение.
– А что тут объяснять? Корабль прибыл в порт. Мне надо было найти своего отца, вот я и ушла.
Всю следующую минуту она не слышала ничего, кроме его шумного, сдерживаемого дыхания. В плену его сильных рук ей ничего не оставалось, как только смотреть на плиссировку его рубашки, ибо она не хотела встречаться с ним взглядом.
Анемон чувствовала, как напряжено его тело, и знала, что он едва сдерживает гнев. Она говорила себе, что не боится Стивена: он уже причинил ей боль, обманув самым жестоким образом, каким только может обмануть мужчина женщину! Теперь бояться нечего. Что еще он мог ей сделать?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103