Она открыла платяной шкаф и, быстро просмотрев его содержимое, выбрала одну из белых шелковых рубашек Стивена и чистые черные брюки. В считанные секунды Анемон облачилась в непомерно большие вещи, подкатала брючины и подпоясалась куском веревки, найденной в матросском сундучке, а длинные полы шелковой рубашки подняла и завязала узлом на талии. На ноги она торопливо натянула черные шерстяные носки. Взгляд ее упал на гигантские сапоги Стивена, но она не стала их даже мерить. Напоследок девушка провела расческой по спутанным волосам и посмотрела в зеркало. «Ну, и кто теперь похож на пирата?» – мысленно спросила она, весело усмехнувшись своему отражению.
Анемон опять подошла к кровати и склонилась над своим пациентом. Стивен слегка пошевелился, но не проснулся. Бедный, как же он, должно быть, устал! Собрав все медикаменты, которыми пользовалась ночью, девушка аккуратно уложила их обратно в тиковую шкатулку, потом отнесла ее к письменному столу и осторожно поставила в выдвижной ящик.
Тут на глаза ей снова попалось письмо Генри Марсье. На этот раз она взяла его в руки с живым интересом. Бросив взгляд на кровать и убедившись, что Стивен спит, девушка задумчиво закусила губу. Решение было принято быстро. Конечно, нехорошо пользоваться беспомощностью больного, но она имела гораздо больше прав на это письмо, чем он: она ведь первая добралась до него в доме Пелхама и давно бы уже прочла, не помешай ей внезапно вошедший Стивен.
Более того, если бы она выиграла в пикет, Стивену все равно пришлось бы отдать ей это письмо – он поставил его на кон. Стивен не стал бы так рисковать, если бы действительно не хотел его показывать.
Анемон уселась за письменный стол и в нетерпении развернула лист бумаги.
Как она и предполагала, письмо было зашифровано. Несколько мгновений Анемон молча разглядывала его, потом взяла лист чистой бумаги, перо Стивена и принялась экспериментировать с различными символами. Вскоре начала проглядывать некая система. Девушку охватило знакомое волнение. Она кропотливо переносила послание на чистый лист, заменяя кодированные знаки буквами. В удивительно короткий срок все письмо было расшифровано. Перед ней лежал безупречный французский текст секретного сообщения. Анемон с растущей тревогой пробежала его глазами – раз, потом другой, – легко переводя с французского на английский.
«Мой дорогой лорд Пелхам! – приветствовал Марсье графа. – Этим письмом хочу предостеречь вас, чтобы вы никому ни единым словом не обмолвились о том плане, который я так глупо выболтал вам в минуту легкомыслия. Забудьте о том, что вы от меня слышали! Я получил ваше письмо с просьбой подробнее изложить ситуацию в Новом Орлеане и хочу дать вам совет: выбросьте из головы всякие мысли об этом заговоре! Сам Л’Ариньи по кличке Паук принимает в нем участие, а вы понимаете, что это значит. Будет лучше для нас обоих, милорд, если мы забудем об этом, ибо последствия для наших стран и для Америки могут быть самыми плачевными. Я содрогаюсь при мысли о том, что мы можем – словом или делом – ускорить те события, которые замышляют Де Воба и Л’Ариньи. Будем надеяться, что их план потерпит крах, но умоляю вас не вмешиваться. Во всяком случае, я не желаю быть втянутым в подобное злодейство. Если вы уже рассказали об этом хоть одной живой душе, – милорд, сделайте все возможное, чтобы исправить свою ошибку! Отрицайте все! Если вы не хотите, чтобы Паук обратил на вас свой черный глаз и сплел вокруг вас и ваших близких смертельную паутину. Забудьте мои глупые слова, выбросьте их из головы, и пусть с ваших уст не сорвется даже намек о замысле Де Воба! И молите Бога, милорд, чтобы у него ничего не вышло, потому что в противном случае наши государства – нет, весь мир! – будут ввергнуты в пучину многолетних войн и разрушений.
М.».
Несколько мгновений Анемон сидела, размышляя над предостережениями Марсье. В письме звучали почти истерические нотки, и если бы она не знала этого человека, то могла подумать, что он паникует понапрасну. Но Генри Марсье был хитрым, опытным агентом, а таких людей не просто напугать. К тому же и Марсье, и Снид, и сам граф Пелхам – все они были убиты вслед за тем, как письмо доставили по назначению, и это обстоятельство делало страхи Марсье более чем реальными. Из-за этого письма, которое весьма смутно описывало готовящийся заговор, убили троих человек. Кому-то очень хотелось уничтожить даже малейшее упоминание о предполагавшихся событиях в Новом Орлеане.
Анемон сложила листок с расшифрованным посланием в маленький квадратик и сунула его в карман брюк. «Ох, папа! – подумала она с тревогой. – В какую же историю ты попал?»
Но ее размышления прервал низкий голос Стивена:
– Ну и кто же этот Паук? Есть какие-то соображения?
Быстро взглянув на кровать, девушка со смешанным чувством облегчения и страха увидела, что ее пациент сидит в постели, прислонившись к медной спинке, и внимательно смотрит на нее. Анемон оставила оригинал письма на столе и подошла к нему. Щеки ее пылали.
– Доброе утро. Я так рада, что ты проснулся! Как себя чувствуешь? Рана не беспокоит?
Когда Стивен поднимался в постели, одеяла сползли с его плеч, и теперь он сидел перед ней обнаженный до пояса, с аккуратной белой повязкой, которую Анемон с таким старанием наложила на его рану. Сегодня она не заметила у него следов лихорадки, усталости или боли. Он выглядел на удивление бодрым и здоровым. Его ярко-синие глаза в упор смотрели на девушку, а белизна бинтов резко оттеняла бронзовый загар кожи. Стивен небрежно положил руку на колено, и от этого легкого движения заиграли мускулы на его груди.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103