Может быть, эта новость снова объединит семью?
– Нет, только не сейчас,– пробормотала она, садясь в машину.
Нет, она не поедет к ним просить о помощи: прежде чем предстать перед ними, она должна быть в мире с самой собой.
– А для этого мне нужна работа...
Вот уже в который раз ей придется все начинать с нуля. Искать клиентов, давать объявления в профессиональных журналах, обходить немногочисленные архитектурные агентства, существующие в этих краях. Пьеру, в конце концов, надоест, а может быть, он найдет другую женщину, на которую переключит свое внимание. Он ведь все еще очень привлекательный – излишне самоуверенный голубоглазый брюнет. Абсолютно такой же и Виктор Казаль! Этой их схожести оказалось вполне достаточно, чтобы у нее пропало всякое чувство симпатии к соседу. Что же касается клиентуры, то она была готова смириться с кем угодно, но в личной жизни она не хотела больше никого.
– Квартира, которую я снимал в Каоре, не казалась мне ни маленькой, ни скверной по сравнению с Роком, я ее просто-напросто не замечал... В то время я вообще ничего не замечал, кроме Анеке. Не спрашивай меня, где и как я работал, у меня об этом не осталось почти никаких воспоминаний! Я не знаю, до какой степени ты любил Лору, но сам я был влюблен без памяти. Действительно потерял голову и был счастлив. Когда я наезжал сюда, чтобы навестить вас с Максом, я осознавал, что бросил своих сыновей, не говоря о той головной боли, которую мне причиняла ваша мать, но мне даже мысль не приходила, что я виноват, я был слишком счастлив для этого!
К огромному удивлению Виктора, на отца нахлынула ностальгия, он даже вздыхал, оглядываясь вокруг. Они ужинали в гостиной, которую Виктор не использовал никогда. Убранство ее оставалось неизменным более тридцати лет: обои с крупными лилиями на королевском голубом фоне, занавеси из кремового бархата, мебель красного дерева...
– Бланш была живым упреком мне,– снова принялся говорить Марсьяль.– Худая, страшная... А что я мог сделать? Я бы с удовольствием взял вас с собой в Каор. Там мы с Анеке все время смеялись.
– Ты часто приезжал? – спросил с любопытством Виктор.– Я что-то не помню.
– Нет. Если правда, нечасто. А после рождения Нильса почти никогда.
Признание, видимо, давалось отцу нелегко, так как он пожал плечами с каким-то раздражением.
– Я оплачивал счета, которые с надутым видом давала мне Бланш, подписывал ваши дневники и торопился поскорее уехать. По пути я говорил себе, что она сделает вас несчастными, что это не жизнь для двух сорванцов, что она заперла вас в четырех стенах... Кроме того, это случилось по моей вине, но я успокаивал себя тем, что Бланш хорошая мать, что вы просто не можете чувствовать себя несчастными, когда здесь столько места, чтобы играть и приглашать приятелей... Ты ведь знаешь, я всегда обожал Рок, поэтому думал, что и вы тоже.
– А мы умирали здесь от страха, папа! – пошутил Виктор.
Он хотел, чтобы отец улыбнулся, он хотел развеять его воспоминания, которые и его приводили в отчаяние, но отец лишь тяжело вздохнул.
– Хочешь кофе?
– С удовольствием, только пойдем попьем на кухне, в самом деле, в этой комнате не очень-то уютно... Ты что, экономишь на обогреве?
Виктор рассмеялся и указал на большую чугунную батарею.
– Ты знаешь, сколько лет нашему паровому отоплению?
– Нет...
– Водопроводчику это тоже неизвестно, но он непременно хочет вывезти все на свалку.
– Хорошо, хорошо, согласен,– проворчал Марсьяль,– все это не новое, но...
– Ты хочешь сказать, неподвластное времени!
– Ладно, ты не торопись, постепенно все сделаешь.
Выходя из гостиной, Виктор на секунду задержался.
– Ты посмотрел комнату Тома?
– Нет, я ждал тебя на улице, любовался парком. Ты уже порядочно сделал.
Они поднялись на второй этаж. Марсьяль был в восторге от комнаты, предназначенной внуку, а затем он остановился перед той, которую занял Виктор.
– Она осталась такой, как есть,– сказал Виктор.– Может, хочешь забрать что-нибудь из мебели или...
– Нет, абсолютно ничего! – сухо ответил отец.
Они вышли из спальни и направились бок-о-бок по галерее, но Виктор вдруг остановился.
– Папа, я хотел тебе кое-что показать.
Он привел его в комнату, где стоял секретер, и сначала достал из него фотографии.
– Мне кажется, это твои?
Марсьяль взглянул на снимки и побледнел.
– Где ты это нашел?
– Вот здесь.
Марсьяль не мог оторвать взгляд от лица Анеке и лишь спустя несколько минут поднял голову.
– В таком состоянии?
– Да... Они были спрятаны под одним из ящиков, я подумал, что ты или Нильс...
– Нильс? Нет, совершенно точно, не он. Я возьму их, ты разрешишь?
В его голосе было нечто такое, что Виктор будто бы перенесся в школьные годы, когда приносил домой плохие отметки. Кивнув головой, он согласился.
– Есть еще кое-что,– добавил он,– но это я обнаружил в другом месте.
Отец взял протянутую Виктором тетрадь, с любопытством полистал ее и вернул сыну.
– Что это за бред?
– Я думал, ты мне объяснишь.
– Нет, почерк мне ни о чем не говорит. Надо быть совершенно больным, чтобы написать одно и то же слово столько раз! Не знаю... Может, кто-нибудь из прислуги? Когда мы поженились, матери все никак не удавалось нанять хорошую прислугу, люди менялись часто.
Марсьяль аккуратно положил фотографии во внутренний карман пиджака.
– Ну, так как насчет кофе?
Они молча спустились на кухню и отец потребовал налить ему коньяка, который выпил залпом.
– Ты ходишь куда-нибудь, Вик?
– Можно сказать, никуда.
– Ты должен. Многие меня спрашивают, куда ты подевался. Ходи в рестораны с друзьями, встречайся с женщинами, и обязательно найдется та, которая понравится.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81