Но, к великому моему удовлетворению, царица не рассердилась на меня, чего я так опасался, а расхохоталась — не сочла меня виноватым в том, в чем я действительно виноват не был и что сам впоследствии исправил». И действительно, почти каждый вечер кавалер д'Эон проводил в постели императрицы. Эта достойная самоотверженность помешала англо-русскому союзу и доставила немало сладостных минут Елизавете.Обязанности «личной чтицы» совсем не оставляли кавалеру д'Эону свободного времени ночью, но зато он пользовался полной свободой днем, разгуливая по императорскому дворцу в поисках любых полезных для короля Франции сведений. Заботясь о том, чтобы не вызвать подозрений у Бестужева, он взял себе в провожатые одну из фрейлин царицы. Ну, а вкусом он обладал отменным и выбрал самую красивую — очаровательную пятнадцатилетнюю Надежду Штейн. Бедняжка, разумеется, не догадывалась, что эта обворожительная француженка, которая так нежно ее обнимала и целовала, была… мужчиной. Д'Эон обращал ситуацию в свою пользу.— Вы не совсем так одеваетесь, моя дорогая, — ворковал он и, делая вид, что хочет поправить корсаж или перевязать ленту, он ласкал ее грудь… Не прошло много времени, как эта юная особа страстно влюбилась в свою «подругу». Она не хотела надолго расставаться с ней, то и дело подносила небольшие подарки… И, наконец, однажды вечером прямо предложила ей спать вместе. Кавалер не на шутку смутился, угрызения совести побудили его замешкаться с ответом. Вот его собственное изложение событий:«Вдруг она виснет на мне и силой тащит в свою комнату; закрыв дверь, она вытаскивает из замка ключ со словами:— Смотри, я тебя поймала! Ты — моя пленница! Пришлось подчиниться. Есть искушения, перед которыми не может устоять ни один мужчина. Благодаря моему темпераменту мне часто удавалось вести себя добродетельнее и благоразумнее любого другого, но ведь не Бог же я, в самом деле… Итак, я уступил. Но меня страшило предстоящее счастье. Я дрожал, словно намеревался совершить преступление. Беспечная и смеющаяся, Надежда уже почти разделась.— Ну же, душенька моя!.. Что же ты не разденешься? Или сердишься на меня? О, прости, моя радость! Я не хотела бы расставаться с тобой — ни днем, ни ночью. Вот как люблю я тебя… не то, что ты, злючка!.. — Малышка была же совершенно обнажена, ее чудная грудь прижалась к моей… Я почувствовал дрожь и жар во всем теле… сжал руками виски, бросил на Надежду пожирающий взгляд… И вдруг я стал так быстро срывать одежды, что подруга моя — она стояла на коленях в постели, сложив за спиной руки, наблюдала за мной, спросила с улыбкой, уж не сошла ли я с ума… Я действительно обезумел — обезумел до головокружения».Д'Эон наконец сбросил свои юбки, чулки, подвязки на ковер… Когда на нем ничего больше не осталось, русская девушка удивленно вытаращила глаза: странно сложены эти француженки… Видимо, она сразу не поняла, в чем дело. В постели, естественно, фрейлине все стало ясно: ее дорогая подруга — мужчина, и мужчина этот мечтал ей это доказать имеющимся у него под рукой способом!.. Она вся пылала, она была так поражена, так взволнована… И согласилась. Так у кавалера д'Эона, чья мужественность так долго дремала, появились одновременно две любовницы… Вскоре, при обстоятельствах, не менее пикантных, у него появится и третья. * * * Среди англичан, находившихся при русском дворе, был некто, высоко почитаемый Бестужевым, — милорд Ферре. Первый адмирал, член различных академий — словом, очень важная персона. В Санкт-Петербурге вел он с советником императрицы тайные переговоры, которые могли навсегда развеять надежды Людовика XV. Именно этот надменный британец, ненавидевший Францию, влюбился в м-ль Лиа де Бомон. Однажды, наговорив м-ль Лиа массу комплиментов, он пригласил ее к себе на ужин, где, несмотря на присутствие супруги, бесстыдно за ней ухаживал. Глаза его сверкали, руки скользили под столом, колени недвусмысленно раздвигались… После шампанского он наконец поднялся и проговорил преувеличенно вежливо:— Мадемуазель де Бомон не может так поздно вернуться во дворец. Мы предоставим ей комнату, и она проведет ночь у нас.«У милорда, — говорит нам Гайардэ, — созрел целый план атаки и ночного абордажа красавицы».Кавалер д'Эон согласился при условии, что его поместят в комнате супруги англичанина. Расстроенный Ферре не посмел возражать. Гайардэ продолжает в свойственной ему неподражаемой манере: «Старый морской волк так тщательно подготовил все стратегические позиции, но маневры его не достигли цели, — желанный берег оказался под защитным огнем супружеской пушки. Правда, он быстро утешился: что ж, сражение с вражеским флотом еще не проиграно — через несколько дней он встретит в открытом море ту нарядную шхуну, для которой собственная его кровать стала на этот раз крепостью, а альков — портом. Старый пират и не подозревал, что имел дело с корсаром». А корсар, разумеется, не терял времени даром. Он тихо разделся, не выдавая «истинную природу своего пола», и улегся рядом с прекрасной англичанкой». Передаем далее слово самому кавалеру д'Эону:Я лежал словно на раскаленных углях. Между тем у подруги моей помимо ее воли возник ко мне прилив нежности, вызванный магнетическим прикосновением. Отвечал столь же живо и страстно на источаемые на меня ласки. Эта невинная игра все больше раззадоривала миледи. Я был весь в поту, и мне стало все труднее соблюдать правила игры.— Знаете ли, — нежно обратилась она ко мне, — милорд был чрезвычайно любезен с вами. Меня это не удивляет — вы так прекрасны…— Миледи льстит мне… Но, чтобы быть откровенной с вами, друг мой, должна вам признаться:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84