Она уже открыла рот, чтобы задать этот вопрос, но тут же снова его закрыла.Должно быть, в ней было гораздо больше от деда, чем она всегда считала. Клод Фрейзер никогда не бросался подобными обвинениями. Рафаэль Кастеляр — как и любой другой, оказавшийся на его месте, — должен был получить возможность доказать свою невиновность, прежде чем его бросят на съедение львам.Потом Джессика вспомнила о взрыве корабля, с которого начались финансовые трудности «Голубой Чайки». Не «имело ли это отношения к контрабанде наркотиков? Не исключено, что взрыв можно было объяснить соперничеством двух экипажей или, наоборот, отказом капитана сотрудничать с наркодельцами. Разумеется, доказать что-либо сейчас уже не представлялось возможным, но Джессика решила, что будет иметь это в виду.Все, что она хотела услышать, она услышала. Строго говоря, ничего нового Джессика не узнала, да и неприятности больше не представлялись ей значительными. Она была уверена, что Ник и Кейл сумеют во всем разобраться.Предоставив мужчинам заканчивать разговор, который к этому времени успел каким-то непостижимым для нее образом свернуть на глубоководную рыбалку, она вышла из каюты и поднялась на узкую палубу «Танцора». Свежий ветер с реки легко коснулся ее щек, и Джессика обогнула рубку, чтобы встать у борта, выходящего к воде.В этом месте Миссисипи была очень широкой и грязной. Течение здесь было почти незаметным, и поверхность воды напоминала безжизненное, изжелта-коричневое зеркало, словно коростой изъеденное темными пятнами разлившегося мазута. Из-за высокой влажности и загрязнения воздуха противоположный берег казался расплывчатой зеленовато-бурой полоской. От воды поднимался отчетливый запах нефти и тухлой рыбы, который еще больше усилился, когда мимо «Танцора» прошел закопченный буксир, толкавший перед собой груженную углем баржу. Это был единственный признак того, что на великой реке еще существует какая-то жизнь, поскольку за те несколько минут, что Джессика простояла на палубе, над водой не пронеслась ни одна чайка, и ни одна рыба не плеснула у борта.Слегка приподняв голову, Джессика несильно тряхнула головой, позволив ветру играть прядями своих волос. Его прохладное прикосновение, легкое покачивание «Танцора» на поднятой буксиром волне, безжизненный пейзаж до самого горизонта — все это странным образом успокаивало Джессику. Внутреннее напряжение постепенно отпускало ее, и она чувствовала, как расслабляется и начинает воспринимать мир совершенно иначе.Много времени прошло с тех пор, когда Джессика в последний раз поднималась на борт какого-либо судна. Она уже успела забыть свои ощущения и теперь с удивлением обнаружила, как сильно она стосковалась по влажному воздуху и покачивающейся под ногами палубе.Джессика всегда любила корабли, любила с самого детства. Одним из самых дорогих ее сердцу воспоминаний была прогулка вниз по Миссисипи, до самого залива. Дед стоял у руля, а она свернулась рядом с ним на сиденье, жадно впитывая новые, доселе неизведанные впечатления. Веселая пляска волн под днищем, незнакомые звуки, новые запахи, удивительные, на глазах меняющиеся краски неба и вод — все это приводило ее в восторг, забыть который она не смогла, хотя с тех пор прошло очень много лет. Дед ничего не сказал ей тогда; он вообще был скуп на слова, однако Джессика знала, что он чувствует то же, что и она. Это было видно по его глазам, по его движениям и позе, и даже по тому, как глубоко он вдыхал соленый морской воздух, словно это было единственное действенное лекарство от любых болезней тела и души.Клод Фрейзер никогда не признавался в своей любви к морю, и точно так же он никогда не говорил Джессике, что любит ее, но она знала это и так. Его взгляд, его забота и внимание к ней были достаточным тому свидетельством. Дед всегда беспокоился о ней и решительно, порой даже безжалостно, устранял все, что могло угрожать его любимой внучке, и Джессика часто думала об этом с благодарностью. Вспомнила она об этом и сейчас.— Что, хочешь прокатиться до залива?Это был Ник, бесшумно подошедший сзади и остановившийся прямо у нее за спиной. Они вместе росли, и Джессика знала, что он тоже любит море, любит лодки, как и она.— Конечно, мне бы хотелось, — ответила она и повернулась к нему с легкой печальной улыбкой. — Но я не могу, ты же знаешь…— Бедная маленькая Джессика!.. — насмешливо посочувствовал Ник. — Все работа, работа… Почему бы тебе не бросить эти бумажки, если они мешают тебе поступать так, как тебе хочется?Джессика сморщилась, как от зубной боли.— Боюсь, у меня нет выбора.Ник удивленно посмотрел на нее, и Джессика почувствовала, что должна объясниться. Не касаясь интимных подробностей, она рассказала Нику об интересе Кастеляра к их финансовому положению и о его попытках перекупить у банка их закладную. Казалось, Ник внимательно слушает, но это не помешало ему положить свою широкую ладонь на перила рядом с ее рукой. Когда Джессика закончила, Ник задумчиво играл ее пальцами.— Пожалуй, нам действительно не стоит дразнить гусей, — сказал он наконец, беспечно пожимая плечами. — Может быть, тебе лучше на время уехать?— Я сомневаюсь, чтобы дедушка думал так же, — возразила Джессика. — Впрочем, я не вижу способа сделать так, чтобы это его не коснулось. Даже если я буду молчать, кто-нибудь другой обязательно расскажет ему, в чем дело. И тогда он еще сильнее расстроится.— Это точно, и я даже знаю — почему. Он ведь сразу подумает, что ты скрываешь от него еще много всякого — того, что ему следовало бы знать. Циничный старый ублюдок — вот он какой, наш обожаемый дядя Клод.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163