Проходя мимо площадки второго этажа, женщины ускорили шаг. Никому из них — даже леди Хэрриет — не хотелось носом к носу встретиться с Экстоном де ла Мансе. Впрочем, Линии самую малость помедлила и заглянула в каменную арку, которая вела в коридор и к массивным дверям, скрывавшим от посторонних глаз нового владельца Мейденстона.
Он находился у себя в покоях — в этом можно было не сомневаться. Но вот был ли он там один или в обществе какой-нибудь несчастной девушки, которая привлекла его внимание своими прелестями, этого Линни не знала. Скоро, очень скоро она сама превратится в такую же несчастную…
— Давай-ка двигайся, Линни, то есть, я хочу сказать, леди Беатрис, — быстро поправилась Норма.
Линии не нужно было повторять дважды. Однако, прежде чем они устремились по лестнице вниз, массивная дверь покоев распахнулась и из нее вышел ее жених собственной персоной.
В этот момент он как раз застегивал кожаный пояс, стягивавший на талии его короткую — до колен — алого цвета тунику, и оттого не видел женщин. Когда же Норма подтолкнула Линии и обе они ринулись от ужасного человека прочь, тот, привлеченный шумом, поднял голову и встретился с Линни глазами.
Линни не удалось разглядеть его как следует, но тем не менее всю дорогу до длинного здания караулки, даже в те минуты, когда они с Нормой пересекали кишевший солдатами двор, образ Экстона де ла Мансе вставал перед ее мысленным взором.
Вчера, когда она впервые его увидела, он выглядел усталым и неопрятным. Волосы его, подстриженные по моде того времени, взмокли от пота и упрямо липли ко лбу, а лицо, хотя и несло на себе победный отблеск, продолжало сохранять мрачное выражение. Сегодня утром, однако, он показался Линни совсем другим — свежим и отдохнувшим. Его иссиня-черные волосы блестели и отражали огонь факела, который полыхал в держателе, прикрепленном к стене. Глаза его сегодня тоже были иными — чистыми и ярким
Ей ничего более не оставалось, как признать, что о весьма привлекательный мужчина. Он и вправду был крася той мужской красотой, которая привлекает к себе сердце, хотя черты его были, пожалуй, слишком суровы. Суровостью и решительностью он превосходил даже Мейнарда, и Линни от неприятного предчувствия заныло в груди. Челе век этот выглядел именно так, как следовало выгляди грозному владельцу Мейденстона, каковым он себя провозгласил.
В брошенном на нее взгляде Линни обнаружила к том же уверенность вельможи, который не сомневается, рожден повелевать и обладать всем тем, что оказывается поле его зрения. Включая и ее, Линни.
Он словно пометил ее своим леденящим взглядом, выжигал на ее теле личное клеймо, причислив тем самым ко все» тому, чем он владел. Помоги ей господи, ведь не пройдет дня, как она и в самом деле будет принадлежать ему!
Ноги отказывались ее держать, и Линни, чтобы скрыты всех свою слабость, поторопилась укрыться в полумраке к раульного помещения, по которому уже шествовала, отмечу каждый свой шаг стуком посоха, престарелая леди Хэрриет Линни показалось, что, когда Экстон де ла Мансе поведет ее к аналою, обратится к ней громовым голосом, назвав именем Беатрис, да еще пристально на нее при этом посмотрит, она не выдержит и выдаст свою тайну или — чего доброго — просто рухнет от ужаса в обморок.
Девушка остановилась перед затянутым грубой матеря дальним углом караульной, превращенным в лазарет, где лежал Мейнард.
«Ты должна отбросить все страхи, — упорно твердила она — Ты переоцениваешь Экстона. Он всего лишь простой смертный. А ты — единственная опора своего семейства, которое надеется вернуть когда-нибудь в будущем утерянное достояние. И единственная надежда Беатрис, которую этот рыцарь-великан готовится заключить в объятия, дабы тем весомей сделать свои претензии на заме Мейденстон». Она, Линни, сестра ее, гонимая людьми судьбой, получила от бога возможность совершить благо деяние и не может позволить, чтобы этому воспрепятствовала ее жалкая слабость.
— Беатрис, куда ты запропастилась? Твой несчастный брат ждет тебя.
Линии не сразу ответила на заданный резким голосом вопрос леди Хэрриет, поскольку все ее помыслы все еще были поглощены страхами, терзавшими сердце. Только когда истинная Беатрис — Доркас — дернула ее за рукав, она вдруг осознала, что старуха обращается к ней. «Пора бы уже привыкнуть, что я — Беатрис, и вести себя соответственно», — сказала она себе.
— Слушаю тебя, бабушка. Я здесь, рядом. — Мейнард недвижим, словно бревно. Что ты такое ему вчера дала, что он всю ночь провел в беспамятстве?
Линии склонилась над братом. Глаза Мейнарда были закрыты, один из них затек и совершенно исчез под черно-багровой опухолью. Сняв с его головы компресс, она почувствовала исходивший от тела брата сильный жар.
— Мне понадобится вода — несколько ведер. Необходимо обмыть его раны и охладить тело.
Оруженосец Мейнарда Фрайан словно бы только и ждал случая, чтобы хотя бы на время избавиться от удручающей обязанности — лицезреть мучения своего господина, у постели которого он провел всю ночь. Фрайан тотчас подхватил ведро и побежал исполнять поручение Линии. Девушка тем временем приступила к осмотру раненого бока Мейнарда, но не успела она снять повязку, как на плечо ей легла костлявая рука леди Хэрриет, более похожая на клешню. — Скажи, он будет жить?
Линни сидела на корточках, поэтому ей пришлось смотреть на бабку снизу вверх.
— Я очень на это надеюсь, — сказала она, хотя ее продолжали снедать сомнения, а потом добавила: — Но нам всем надо горячо за него молиться.
Это был не совсем тот ответ, какой бабка ожидала от нее услышать, но, по счастью, в караулку вошел отец Мартин, и внимание старой леди переключилось на священника.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131