Торговля шла хорошо; нередко Касим возвращался из лавки поздно вечером, уставший, но довольный. Ему посчастливилось найти место на одном из крупнейших багдадских рынков, который посещало немало богатых и знатных людей.
Однажды Надия сказала Зюлейке:
– Отнеси дяде обед. Да смотри, не заглядывайся по сторонам, не то закончишь свои дни так же, как твоя мать!
Последнюю фразу тетки девушка пропустила мимо ушей. У Зюлейки был легкий нрав, она не обращала внимания на дурные слова и привыкла прощать обиду.
В те далекие времена лишь замужние женщины прятались под покрывалом – бурко, лица девушек оставались открытыми. Стоял полдень, солнце слепило глаза, стены домов из сырцового кирпича источали жар, и Зюлейка вышла из дому в полотняной рубашке и наброшенной на волосы легкой шали. Девушке нравились такие прогулки, она любила свободу и ощущение новизны, властно проникающее в душу всякий раз, когда она шла по городу, напоминающему бурлящее разноцветное море.
Багдад обладал чарующей силой. Не важно, что местами он был грязен, криклив, опасен и беден. Это был мир, в котором стоило жить.
Зюлейка шла по улицам, где ютились ремесленники, извилистым и узким, словно след змеи, и любовалась далекими минаретами, вытянутыми ввысь, будто гигантские копья, и похожими на огромные чалмы куполами дворцов. Очутившись в богатом квартале, она гадала, что за таинственные, могущественные люди живут за высокими стенами садов, окованными железом воротами и узкими, забранными решетками окнами.
В этот час народу на улицах было немного. Над землей висела неподвижная, душная дымка; синева неба заметно поблекла, и только солнце победоносно блистало в зените.
Касим обрадовался приходу Зюлейки и в первую очередь припал к тыквенной фляге с холодной водой. Утолив жажду, сказал племяннице:
– Сейчас покупателей нет. Побудь немного в лавке вместе с Икрамом, мне надо отлучиться по делам.
Икрам, двенадцатилетний сын Касима, обычно помогал отцу. Касим не хотел оставлять его одного: мальчишка был непоседливый и беспечный – того и гляди убежит на улицу, бросив товар и забыв о торговле.
Едва отец скрылся из виду, Икрам, сверкая быстрыми, черными, как угольки, глазами, обратился к Зюлейке:
– Отпусти меня в лавку, где продаются сладости. У меня есть немного денег, и я хочу купить халвы. Только не говори отцу!
– Иди, но не задерживайся, а то попадет нам обоим! – со смехом ответила Зюлейка и потрепала его по голове.
Мальчишка выскользнул из-под навеса и через мгновение был таков.
Оставшись одна, девушка принялась перебирать сафьяновые туфли, любуясь тщательной выделкой кожи и изящной вышивкой. Она всегда носила простые сандалии из сыромятной кожи и теперь думала о том, какого совершенства, должно быть, достигло искусство одеваться у людей, которые могут позволить себе купить такую обувь. Зюлейка привыкла довольствоваться малым и не мечтала о красивых нарядах. Девушка хорошо знала, каково ее положение в семье, и была благодарна дяде хотя бы за то, что он давал ей пищу и кров.
Задумавшись, Зюлейка не заметила, как в лавку вошел покупатель.
– Нет ли здесь туфель, похожих на те, какие носит супруга нашего великого халифа?
Услышав мужской голос, девушка вздрогнула от неожиданности и обернулась.
Покупатель, наверное, шутит! Откуда такая обувь в обычной базарной лавке? Зюлейка слышала, как дядя Касим говорил о том, что туфли любимой жены халифа Харун аль-Рашида, прекрасной Зубайды, расшиты драгоценными камнями и сделаны из дивной тонкой кожи, напоминающей нежные лепестки роз.
Девушка подняла глаза. Перед ней стоял красивый молодой человек в богатом одеянии с шелковым поясом и украшенным золотыми насечками кинжалом. Касим относился к таким покупателям, как к редким птицам, случайно угодившим в силки.
У юноши были пристальный, почти безразличный взгляд, непроницаемое лицо и плотно сжатые губы. Казалось, он держит свои чувства глубоко в тайниках души, как держат золото в крепко запертых сундуках.
Зюлейка перевела дыхание и почтительно поклонилась.
– Таких туфель нет, господин, но есть другие, они тоже красивы.
Она взяла в ладони нежно-розовые, как заря, туфельки без задника с изящно загнутыми узкими носами. Украшавшие их прозрачные мелкие жемчужины сверкали, словно капли росы на поверхности цветочного лепестка.
Молодой человек посмотрел на туфли, потом – на девушку. Загорелая кожа, рубашка грубого полотна. Никаких украшений, даже обруч, удерживавший длинные, рассыпавшиеся по плечам волосы, сделан из простого металла. При этом – нежнейшие черты, огромные пленительные глаза, прелестный нос с тонкими крыльями и четко обрисованные губы. Красота этой девушки казалась совершенной и вместе с тем удивительно естественной. То было создание, любовно вылепленное невидимыми руками всесильного Аллаха.
– Моей матери больше подойдут другие, например эти.
Покупатель указал на темно-синие с серебристым узором туфли, взгляд на которые рождал мысли о многозвездных багдадских ночах.
Мгновенная радость пополам со смущением и растерянностью промелькнула на лице Зюлейки. Она думала, что юноша хочет сделать подарок своей жене, невесте или наложнице.
Девушка вновь поклонилась.
– Господин прав.
– Я их беру, – небрежно произнес покупатель и спросил: – А где хозяин лавки?
– Он скоро вернется.
Молодой человек слегка склонил голову набок. У него были большие, блестящие золотисто-карие глаза. Ресницы казались такими шелковистыми и длинными, что их хотелось потрогать руками.
– Ты его дочь?
Зюлейка почувствовала, как лицо предательски заалело под пристальным, испытующим взглядом незнакомца.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74